Святые заступники: Брахма Нарада, Архангел Гавриил Клуб друзей и читателей Розы мира (2007-2011)

Три вещи не возвращаются: выпущенная стрела, сказанное слово и упущенная возможность.
(Арабская пословица)

 
Перейти на сайтСайт   АльбомАльбом   ПомощьПомощь   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 
Святые заступники: Бодхисаттва Гуаньинь, ангел

Дорогие друзья, форум закрыт для написания сообщений.

Нечаянное ОС (воспоминания детства)
На страницу Пред.  
1, 2, 3, 4, 5 [Всё]

 
Добавить тему в избранное   Ответить на тему    Клуб друзей и читателей Розы мира (2007-2011) -> Личное -> Личные переживания и личный опыт
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
plot



Зарегистрирован: 11.10.2007
Сообщения: 3501

СообщениеДобавлено: Сб Июл 18, 2009 8:27 am   

Элефант писал(а):
Так что может быть и нет никакой пользы от всего этого астрального праздношатания))))

От праздношатания вообще нет никакой пользы. От любого. А здесь, как говорится, сугубо и трегубо.
Вообще, меня сильно настораживают все эти настроения вокруг ОСов и астральных дел, что, мол, это прикольно, безвредно, безопасно и т.д.
Так вот: прикольно это может быть только поначалу, в любом случае совершенно не безвредно и не безопасно, по крайней мере, в том виде, как это обычно делается, под влиянием Кастанеды и других таких книжек. Как почитаешь иные пособия, волосы дыбом стают. Вести себя так в этой области, это всё равно что цветочки собирать на минном поле. Там хищники. Там опасности заработать разного рода заболевания. То, что людей так заманивают в эту область - о многом говорит. В хорошее место не заманивают.


_________________
Олег
К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Лена



Зарегистрирован: 07.09.2007
Сообщения: 2367
Откуда: Москва

СообщениеДобавлено: Сб Июл 18, 2009 8:47 am   

С другой стороны, есть много людей, в особенности молодых, я не случайно о сыне сказала, у детей моих подруг подобные вещи тоже случаются, и я не хочу, чтобы они столкнулись, как я в своё время, со стеной непонимания и неизвестности, лучше пусть читают всё, что есть, а в сортировке и в выборе вектора движения надо помогать и направлять.

К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail ICQ Number
plot



Зарегистрирован: 11.10.2007
Сообщения: 3501

СообщениеДобавлено: Сб Июл 18, 2009 8:53 am   

Лена писал(а):
С другой стороны, есть много людей, в особенности молодых, я не случайно о сыне сказала, у детей моих подруг подобные вещи тоже случаются, и я не хочу, чтобы они столкнулись, как я в своё время, со стеной непонимания и неизвестности, лучше пусть читают всё, что есть, а в сортировке и в выборе вектора движения надо помогать и направлять.

Лена, имхо, тему сновидений нужно развивать в жизни каждого человека. Пренебрежение ей тоже не выход. Нужно просто подходить к этой проблеме с другой стороны, нежели это делается сейчас. Не с магической. У меня тоже сын, я тоже стараюсь совершать определённые усилия, чтобы он сохранял бдительность к этой части жизни. Это, в конце концов, элементарно развивает память и внимание. Если он проявит интерес к этой области, я сделаю всё, чтобы он был подготовлен и прошёл наиболее гармоничным путём.


_________________
Олег
К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Лена



Зарегистрирован: 07.09.2007
Сообщения: 2367
Откуда: Москва

СообщениеДобавлено: Сб Июл 18, 2009 8:55 am   

plot писал(а):
Пренебрежение ей тоже не выход.

Это я и имела ввиду. И с остальным согласна.
Я вообще говорю с ним об этом, как об обычных вещах, не думаю, что он воспринимает ОС (я и понятие это не употребляю) как нечто магическое.

К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail ICQ Number
Мила



Зарегистрирован: 11.09.2007
Сообщения: 4303

СообщениеДобавлено: Сб Июл 18, 2009 9:07 am   

С этого следовало бы начинать этот разговор, друзья. Всякое погружение в неизведанное надо начинать с того же, с чего и кошка, когда готовится к прыжку. Она не умом, а с помощью иного осознания оценивает, сможет ли преодолеть эту высоту. Так же она готовится влезть в неизвестную нору - сначала оценив то, сможет ли она отработать ход назад.Так же она оценивает свой ресурс перед любым контактом...
А человек, уповающий на ум (ум страждущий и соблазняющий), не хочет вслушиваться в то, что тихо говорит ему... та же интуиция. Потому и столько попавшихся среди тех, кто "учит жизнь по учебникам".

Поэтому, пожалуйста, извините меня за то, что я так и не присоединилась к вашему разговору, хотя меня пригласили участвовать в нём несколько человек.
Пока мы примериваемся к тому, как нам тут, на форуме, взаимодействовать. Наверное, постепенно разберёмся и в этом.

К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Мила



Зарегистрирован: 11.09.2007
Сообщения: 4303

СообщениеДобавлено: Вт Дек 29, 2009 11:17 am   

Вышло так, что я грубо вмешалась пять месяцев назад в интересный разговор. Простите меня, пожалуйста, Денис, Лена, Олег...

Жаль, что беседа тогда затихла.

К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Лена



Зарегистрирован: 07.09.2007
Сообщения: 2367
Откуда: Москва

СообщениеДобавлено: Вт Дек 29, 2009 2:04 pm   

Омела писал(а):
Вышло так, что я грубо вмешалась пять месяцев назад в интересный разговор. Простите меня, пожалуйста, Денис, Лена, Олег...

Жаль, что беседа тогда затихла.

Не стоит извиняться, а вот как воскресить ветку неизвестно, сама с собой не разговариваю, Олег форум покинул, Денис тоже не вмешивается в пространство форума. Может сама подкинешь пару дровишек Wink ну а там посмотрим.

К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail ICQ Number
Владимир



Зарегистрирован: 07.09.2007
Сообщения: 2631
Откуда: Москва

СообщениеДобавлено: Пт Апр 16, 2010 11:12 pm    Юрий Арабов. Механика судеб. Приложение 2 «О том, чего нет»

(Отсканировал фрагмент книги. Извините, что большой, но мне было очень интересно, да и пишет мастер слова (сценарист). "Роза мира" для Юрия Николаевича Арабова - центральная книга. - В.К.)


«Умереть, уснуть. – Уснуть! И видеть сны, быть может?..


О снах в XX веке писать едва ли прилично. Мировая литература, устав от непредсказуемых жестокостей так называемой реальности, ушла в дебри подсознания и заснула, столь крепко, что и новое тысячелетие, стучащееся в двери, не обещает, кажется, счастливой и веселой побудки: сон станет еще крепче, еще тяжелее и будет отягощен кошмарами виртуальной реальности настолько, что ни керосиновая лампа Фрейда, ни карманный фонарик Юнга не разгонят, пожалуй, наступающих сумерек.
Я не психолог и не физиолог. Мой интерес к психоанализу не простирается дальше необходимых любому среднему человеку знаний о природе наших чувств и некоторых не слишком приятных привычек. Я пишу эти строки вовсе не для того, чтобы похвастать перед читающей публикой богатством воображения. Более того, воображения в моих записках не будет вообще. Они почти что строго документальны. Для документальности полной не хватает лишь дат после некоторых сообщений о тех или иных образах. Зафиксировать их на бумаге меня заставляют исключительно интерес к потустороннему и та еще зыбкая надежда, что, возможно, у кого-то, кто прочтет эти записи, случается во сне то же самое и его посещают те же видения. Если кому-то из психиатров покажутся мои рассказы интересными и они обрадуются, встретив «своего пациента», я буду только рад, при условии, конечно, что они, психиатры, будут находиться в своих клиниках, а я – в собственном пространстве поэта, с трудом отвоеванном у нашей славной действительности.
От описаний кошмаров я отказываюсь сразу – это слишком просто и слишком выгодно.
Так же как и от психоаналитических интерпретаций – сделать это не представляет труда. Ведь все интерпретации, в конечном счете, сводятся или к оральному, или к анальному фактору.
Соглашаясь заранее на оба (чтобы не вызвать к себе естественного подозрения), скажу только, что поделюсь лишь некоторыми из образов, теми, которые не подразумевают, на мой взгляд, прямого психоаналитического ответа.
Они-то и мучают меня больше всего.
1.
Довольно часто мне снятся места, которых нет в действительности, причем снятся на протяжении множества лет, уже лет двадцать, с тех пор как я окончил школу и находился в подвешенном состоянии, не понимая, чем, собственно говоря, я должен заниматься в этой жизни. Мое чувство неопределенности было подобно вялотекущему кошмару, так как существо внутри меня говорило, что я не способен к любому продуктивному делу и единственный выход – становиться писателем. Состояние подвешенности усугубляли еще различные физические хвори, боязнь вечерних сумерек, боязнь вообще завтрашнего дня, боязнь внезапной смерти близкого мне человека и своей собственной.
Примерно с этой поры мне стали сниться по ночам довольно устойчивые образы с постоянной, не меняющейся на протяжении десятков лет, географией. Сначала я забывал о них в своем дневном существовании, но когда оказывался «внутри их» во сне, то сразу все вспоминал, ориентировался на фантастической местности, как в своей собственной квартире, находил входы и выходы с уверенностью и автоматизмом старожила.
Сначала память об этих не существующих местах находилась во мне только в состоянии сна, то есть в дневное время я «помнил» о них лишь подсознательно, более чем смутно. Во сне же включался какой-то рычаг, который сразу же отсылал меня к ночной памяти, говорившей мне совершенно точно, что это уже было со мной и что я конкретно должен делать в том или другом случае.
По прошествии примерно десятка лет эта ночная память наконец просочилось в мое дневное сознание, и это дало мне повод кое-что «вспомнить» уже днем и описать эти воспоминания на обычном человеческом языке.
Объектов с постоянной географией, привычных и знакомых, как я понимаю, внутри моих снов около десятка, может быть, чуть меньше. Однако описать внятно я могу лишь несколько. Остальные еще недостаточно прочно закрепились в моей дневной памяти, и о них я могу рассуждать лишь как о неких туманных островках в океане хаоса.
Начну с одного из них, наименее «старого», он снится постоянно не больше восьми лет.
Речь пойдет о немыслимом входе на ВДНХ, заброшенном и старом, расположенном в районе Ботанического сада, в той его стороне, где сад в реальности соприкасается с Берёзовой аллеей и районом Владыкино.
... Песок и глина. Низкорослые чахлые березки на фоне желтой высохшей осоки, возможно, где-то рядом протекает река. В реальной географии – это Лихоборка, один из мутных загаженных притоков Яузы. Довольно просторный и широкий склон. День внутри сна, связанный с этим местом, обычно бледно-солнечный, немного осенний.
На склоне и на спуске расположены совершенно фантастические постройки.
Одна из них – фигура какого-то обломанного, разбитого временем монстра. Высота его – примерно пятьдесят метров. Кажется, туловище его неестественно изогнуто, одной руки нет, другая вроде бы поднята над головой. Издалека он напоминает «Давида» Микеланджело, но гораздо уродливее, пошлее и зловещее. Честно говоря, он страшен. И если бы я увидел такую фигуру в реальности, то содрогнулся бы. Однако во сне этот монстр почему-то не пугает. Более того, он чудовищно великолепен, и я чувствую к нему некий род почтения.
Есть ли у него фаллос? (Вопрос для психоаналитика.) Нет. Может быть монстр целиком фалличен? Возможно. Однако внутри сна этот вопрос не интересует меня ни в малейшей степени. Я тихонько обхожу великана стороной, боясь задрать голову вверх, так как статуя очень высокая, а голова кружится при взгляде на небо, кружится настолько, что если я посмотрю туда, то упаду в песок у ног великана и буду как бы раздавлен небом, умру во сне...
Погода довольно мягкая, теплая. Кроме великана, поодаль его, находится еще какая-то баба, то ли из камня, то ли из фанеры, довольно громоздкая, но порядком уступающая великану размерами. Лицо ее искажено страшной мукой. В глазницах свили гнезда ласточки. Из бровей торчит трава. Но мне не страшно. Я почтителен к ней, мне интересно.
Из чего они сделаны? Я обмолвился уже словами «камень» и «фанера». Однако эти слова не точны. Дело в том, что фрагменты у скульптур чрезвычайно натуралистичны, проработаны и хорошо сохранились. Мускулы, жилы под кожей, костяшки пальцев...
Такое впечатление, что в статуи вставлены «живые» фрагменты человеческого тела.
Я никогда не был в Египте. Но у меня есть чувство, что монстры, так хорошо знакомые мне по сну, сопрягаются не только с остатками сталинской архитектуры реальной ВДНХ, но и с египетскими сфинксами, пирамидами.
Кроме этих двух монстров, на склоне расположены еще какие-то скульптурные останки, к которым я внутри сна обычно не подхожу по неясным для меня самого причинам. Поэтому и мое дневное сознание, моя дневная память не могут «зацепить» их, вытащить с достоверной точностью на бумагу. Но сам разрушенный вход я помню очень хорошо.
Он представляет собою фрагмент среднеазиатского мавзолея с обширным куполом серого цвета, кажется, без особого орнамента, с развалившимися и потрескавшимися от времени колоннами. Островки желтой травы, торчащие через щели. Песок и смутное воспоминание о битом стекле. По-видимому, внутри этого мавзолея существуют некие ворота, через которые и нужно проходить внутрь территории, обозначенной во сне как ВДНХ. Но удивительное дело, я никогда этими воротами не пользуюсь, даже близко к ним не подхожу. Я твердо знаю, что если захочу попасть на территорию с «азиатского входа», который мне снится, то мне ни в коем случае не следует пользоваться старыми воротами. Мне нужно обойти их стороной, обогнуть это место, и тогда я попаду куда угодно. Существует какое-то стеснение, боязнь несвободы, смутная догадка об опасности, которую таит «азиатский вход».
И еще одно. Собственно говоря, за этими каменными (или не совсем каменными) останками ничего нет. То есть «старый вход на ВДНХ» не ведет никуда, за ним – низкорослый редкий лесок, в котором можно, наверное, собирать грибы. Но я не хожу туда за грибами, я вообще туда не хожу. Зачем же я методично на протяжении многих лет являюсь к старым воротам? Только за тем, чтобы полюбоваться их чудовищным великолепием, чтобы испугаться «понарошку», так как в этом пейзаже я чувствую, в общем-то, свою силу и относительную неуязвимость. Являюсь ли я туда один? Да, я почти всегда там один.
Только один раз я видел небольшую толпу людей, человек около двадцати, спешивших к воротам парами. Они огибали совсем разрушенный и несохранившийся фонтан у входа и проходили сквозь ворота. Я с ними не пошел. Более того, воспринял их действия совершенно равнодушно. Я не за этим явился к воротам. Я просто лишний раз хотел полюбоваться их угасшим великолепием.
Другой сон с постоянной и знакомой мне географией раза в два старше того, о котором я рассказывал выше. Аналог его в нашем реальном мире – это пространство за моим теперешним домом. Дело в том, что рядом со мной расположена школа, в которой я проучился с 5-го по 10-й класс. То есть на сегодняшний день от нее осталось лишь серое здание с выбитыми стеклами и разрушенными потолками. Ветер гудит в пустых коридорах. Во дворе скрючились несколько старых яблонь. Кругом помойка, которая в Москве наступает сразу при ремонте и длится значительно дольше его. Среднюю школу № 306 действительно ремонтируют, но отремонтируют ли когда-нибудь, это вопрос...
Так вот, в моем сне где-то в районе средней школы расположен подземный ход, который ведет в некий пустынный город, лежащий на порядочной глубине, чрезвычайно обширный, тянущийся за бывшее село Леоново на другую сторону Яузы, на север по направлению к Мытищам и далее. Есть ли у этого города конец, окраина? Я не знаю, так как сам лично обследовал небольшой кусок, лежащий вплоть до леоновской церкви.
С этим объектом дело обстоит значительно труднее, чем со «старым входом».
Трудность здесь заключена в чувстве постоянной опасности, преследующей любого, кто отважится спуститься под землю. Опасность почему-то сопрягается опять с чувством некоторого моего превосходства и относительной независимости от зловещего объекта.
Надо сказать, что пейзаж над подземным городом во сне несколько отличается от того, какой есть в действительности. Скорее, так выглядел наш район лет пятьдесят назад, когда меня еще не было на свете.
...Я стою на пологом склоне. Передо мной раскинулся березовый лес. Деревья в нем не старые, а опять же чахловатые, как и в случае со «старыми воротами». День, как правило, пасмурный, серый. Между деревьями протоптанные дорожки, которые уходят к капустному полю, и дальше – бирюзовые болотца речной низины, во сне я иногда забредаю туда искупаться. Вода в реке довольно чистая, но тяжелая и горьковатая на вкус. На другой стороне стоит церковь. За церковью начинаются уже сплошные леса.
Интересно сравнить этот нереальный пейзаж с пейзажем, так сказать, реальным, который я вижу каждое утро и который, безусловно, «сделал» пейзаж ночной. Церковь в нем та же. Та же и река. За исключением того, что Яуза сейчас необыкновенно узкая и мутная. В той же реке, которую я вижу ночью, водится даже рыба. «Ночная» церковь совершенно идентична церкви реальной. В остальном же у пейзажей нету сходства. Мои ночные картины наводят меня на мысль о том, что я вижу прошлое моего района, более отдаленное, чем дата моего рождения.
Если во сне церковь поместить «посередине взора», то вход в подземный город находится справа от нее. Он представляет собой окошко, похожее на подвальное, когда-то давно забранное решетками. Но сейчас решетки сгнили, покрылись ржавчиной и продраться сквозь них не представляет труда. Для чего я вхожу в подвал? Как и в случае со «старыми воротами», это остается тайной. Ворота хотя бы манят меня своим угасшим величием. Тут же дело обстоит сложнее. Подземный город в отличие от ворот пугает меня чрезвычайно. Каждый раз, когда я попадаю туда, меня бередит чувство, что навряд ли я оттуда когда-нибудь выберусь. Однако спасают самоуверенность и опять же чувство некоторой силы.
Обитаем ли подземный город? Этого мне знать не дано. Я ведь обжил в своих снах лишь «прихожую», достаточно, впрочем, обширную, многоэтажную, только эта многоэтажность уходит не вверх, а вниз, во внутрь земли. Что представляет из себя «прихожая»?
Я отчетливо помню своим дневным сознанием как минимум два совершенно разных пространства. Одно из них – довольно тривиальное. Оно напоминает небольшую комнату какого-нибудь музея-усадьбы, где обычно отдыхают научные сотрудники, пьют чай, рассказывают сплетни и отмечают в специальных журналах проведенные ими экскурсии.
Здесь стоит пара кресел с золочеными подлокотниками и красной бархатной обивкой. Невнятная картина на стене в тяжелой раме – во сне я никак не могу разобрать, что на ней написано, то ли морской пейзаж в романтическом стиле, то ли портрет какого-то старика... Кажется, что портрет. Но за точность не ручаюсь.
В этом пространстве практически не существует чувства опасности. Более того, иногда я нахожу здесь каких-то людей довольно «смазанного» бюрократического вида, которые обычно, завидев меня, сразу уходят. Чтобы попасть в следующую «прихожую», нужно обязательно побывать здесь, это вроде кассового зала при большом музее.
Что же касается «второго пространства», то все обстоит сложнее. Это следующее за «кабинетом» пространство
необыкновенно обширно и напоминает огромный ангар, заключенный под землю. Он набит обломками всяких вещей, как какой-нибудь чердак старого дома. Я отчетливо помню там старые чайники, покрытые паутиной, остатки рыцарских доспехов, металлические обломки под ногами, которые мешают бежать.
А бежать необходимо, потому что в пространстве № 2 обитает невидимая могучая сила, вознамерившаяся меня пожрать, втянуть в себя. Потому-то в этом гигантском ангаре так пустынно, не встретишь даже «чиновников». Насколько я понимаю, все, кто проходят «билетный зал», оказываются игрушкой в руках невидимой силы, которая и расправляется с ними в соответствии со своим настроением. А настроение у нее исключительно кровожадное. Таким образом, люди «покупают билеты» на собственную смерть.
Но я билеты не покупаю. Я каждый раз проникаю под землю как бы нелегально, инкогнито, исключительно из-за своей любознательности, чтобы еще раз поиграть в «кошки-мышки» с противником, который неизмеримо могущественнее меня.
Что спасает меня в этой игре? Только точное знание выхода из подземного города, а вернее, из его предбанника, в который я попадаю. Я точно знаю, где оно – мое заветное окошко с прогнившей решеткой. Я протиснусь сквозь него на поверхность земли и снова увижу леса, реку и церковь.
Но все равно очень страшно. Обычно, когда сила уже готова поглотить меня, мои ноги во сне отказывают, не могут бежать, делаются деревянными, и я опускаюсь на четвереньки. Преимущество этой позиции в том, что можно помогать себе руками. Я превращаюсь в некую обезьяну, бегу, перебирая руками, и ноги пусть с трудом, но все-таки несут меня в нужном направлении. Еще один миг – и я оказываюсь у заветного окна. Тут меня никогда не подстерегают неожиданности, окно всегда открыто, и я протискиваюсь в него без особого труда.
Насколько далеко тянется подземный город? Во сне мне кажется, что он завершается то ли у Мытищ, то ли у Лианозово. Проникнуть вглубь него, за «предбанник» и «ангар» не представляется возможным, мне никогда во сне этого не хочется, я даже не задумываюсь о подобной перспективе. Лишь иногда, когда мне охота окинуть территорию города «целиком», я с трудом прыгаю со склона и на своих слабых руках парю над лесом, постепенно снижаясь и падая где-то за церковью. С высоты серый лес подернут голубоватой дымкой. Иногда я до церкви не долетаю и падаю перед ней, в зеленую осоку, и погружаюсь в тяжелую и прозрачную воду, чувствую на губах ее горький вкус, часто даже вижу одиноких рыб, гуляющих на небольшой глубине.
Временами в этот сюжет вторгается еще какой-то замок, довольно мрачный, расположенный прямо за церковью. Сейчас моему дневному сознанию кажется, что этот мрачный дом – тыльная сторона православного собора, что церковь и замок – одно и то же.
Из замка, это я знаю твердо, есть ход в другую часть подземного города, в которой я никогда не был. Но идти туда не рискую, так как в замке буду совершенно беззащитен перед инфернальными силами, опасности подземного города, этой его части несравненно более серьезны, чем моего «предбанника».
Я и не рискую, предпочитая пользоваться знакомым мне маршрутом, знакомым окном и «знакомым» страхом.
Повторяю, что оба объекта – «ворота на ВДНХ» и «подземный город» – чрезвычайно материальны для меня, исхожены и знакомы. Я просыпаюсь после этих снов с чувством физического контакта, мои руки и ноги ощущают даже некоторую физическую усталость.
Иногда приходит в голову безумная мысль – а не поискать ли их в реальности, вооружившись киркой и лопатой? Мне кажется, я бы их нашел, особенно подземный город, который можно «засечь», например, со спутника...
Впрочем, мои дневные фантазии не входят в предмет данных записок.
2.
Сейчас я перейду к иной группе снов, которые я называю пророческими, но не в том смысле, какой обычно имеется в виду. То есть это будут сны «прямые», без толкований, которые поворачиваются в выгодную для толкователя сторону, без сонников и без тибетской «Книги мертвых». Сны эти, как и прошлая группа, будут связаны больше с географией, чем с чувствами. Говорить будут пейзажи. И перескакивать из сна прямо в жизнь.
С осени 1978 по весну 1979 года я видел ночью один и тот же пейзаж: некий многоярусный железнодорожный разъезд, будто ты едешь на поезде под мостом, а наверху над твоей головой проносится еще один поезд, и откуда-то сбоку, с третьей железнодорожной колеи несется на всех парах одинокий локомотив.
Сон был повторяющийся и очень явный. Я как бы наблюдал разъезд со стороны, прохаживался под широким голубым небом, нюхал душистую и горькую придорожную траву. Иногда я смотрел на разъезд сверху, пролетал над ним на своих руках.
Летом 79-го я впервые поехал на Украину в Черкасскую область. В те времена я еще был домоседом, и каждое железнодорожное путешествие воспринималось мною со всей серьезностью.
И каково же было мое удивление (здесь цитата из старых романов оказывается к месту), когда недалеко от Москвы на расстоянии нескольких часов езды я обнаружил тот самый железнодорожный разъезд, который мне снился до этого с осени.
Я в то время сидел в купе вместе со своими спутниками, дверь в коридор была прикрыта, но меня что-то кольнуло... Я выбежал из купе и увидел проносящийся мимо так хорошо знакомый мне по снам железнодорожный разъезд. Кто-то приоткрыл окно, и по коридору гулял веселый железнодорожный ветерок. Я втянул его в свои легкие и рассмеялся от произошедшего чуда.
Потом на протяжении нескольких лет я ездил в Черкассы с близким мне человеком и был там совершенно счастлив. Прикосновение к украинскому житью-бытью в мазанках, увитых диким виноградом, который, кстати, иногда и вызревал, было для меня прикосновением прежде всего к гоголевскому миру, который я боготворил.
Ранее я никогда на Украине не был. По киевской железной дороге не ездил и железнодорожный разъезд, приснившийся мне, видеть не мог. Ошибка? Аберрация впечатлительного ума? Тогда я подумал, что так оно и есть. Однако аналогичное происшествие через десять лет опровергло гипотезу аберрации и локального умственного расстройства.
В течение примерно трех лет до 1988 года ко мне приходил ночью один и тот же образ: мощный пологий берег у широкой и могучей реки, такой реки и такой природы я еще нигде никогда не видел. Высокая зеленая трава примерно в человеческий рост.
Вековые березы, часть из которых повалена на землю. Величественный горизонт на другой стороне реки и голубоватые дремучие леса, стоящие стеной... Я отталкиваюсь от склона ногами и лечу вниз, раскинув руки. Приземляюсь в речном песке, чуть-чуть замачивая ступни ног. Вода в реке чистая, холодная и сладкая на вкус.
Из этих снов вспоминалось, в основном, ощущение радости, которую таил этот крутой склон, да поваленные на землю вековые березы.
В июне 1988 года я попал в город Рыбинск, где в местном киноклубе показывал один из своих только что вышедших фильмов. В благодарность за «интересную встречу» меня на следующий день взяли на пикник за город в одну довольно глухую деревню, в которую нужно было добираться по волжской воде. Следя за разливами небывалой реки и любуясь лесистыми берегами, я не предполагал еще о том эмоциональном шоке, который испытаю, сойдя на берег.
Наш «Метеор» пристал к небольшой пристани, от которой деревянная лестница вела прямо наверх, в небо, потому что речной склон здесь был особенно крут. Пыхтя, мы поднялись по ней перешли овраг по старому мосту... и я вздрогнул. Потому что сразу попал внутрь собственного сна, который виделся мне в последнее время.
Изумрудная трава в человеческий рост. Старинные березы, сбегающие по крутому склону к воде. Часть из них повалена ветром и молниями. Когда мы окончательно поднялись наверх и пошли к деревне, то я увидел горизонт и лесные дали Пошехонской стороны, где, как мне показалось, не ступала нога человека. Роса под ногами превращала каждую травинку в ландыш. Мне захотелось поступить так же, как я поступал внутри сна, – раскинуть руки и полететь. Но, боясь прослыть Катериной из пьесы Островского «Гроза», я сдержался, думая про себя, что значит сие чудо.
Поскольку со мной это происходило уже второй раз в жизни, то разум, пока мы шли четыре километра к деревне, смутно подсказал мне, что с этим местом должны быть связаны какие-то важные события в будущем и что мне следует быть начеку, как охотнику, подстерегающему дичь.
Когда мы пришли, наконец, в деревню, то я сразу же стал спрашивать моих знакомых, не продается ли здесь дом... Теперь, уже на протяжении семи лет я вижу склон, сначала приснившийся мне, с весны до осени. Вижу наяву, хожу по нему, когда собираюсь в город за покупками, купаюсь в реке... Отсюда особенно хорошо наблюдать за закатами – широкий речной разлив делается розовым, иногда слышно, как плещет рыба, потому что движение по реке вечерами замирает, многочисленные маленькие речушки, впадающие в главное русло, делают его похожим на ствол гигантского дерева с корнями.
Как и в первом случае, сон прекращает сниться, конфигурация его распадается, как только ночной пейзаж найден в реальности. Овеществившись, сон исчезает, пропадает в вечности, откуда он и вышел.
И последний пример подобного рода...
Кажется, зимой 90-го года мне привиделось ночью, что я и моя близкая подруга-поэтесса попадаем в Соединенные Штаты. Нас ведут на какую-то крепостную стену и показывают город с высоты птичьего полета. Раннее утро. Сверху видны железные полоски трамвайных линий, блестят купола православных церквей. День, как часто бывает в моих снах, сероватый, но теплый. Я, сидя на стене, удивляюсь странностям Америки: хоть и другая
часть света, но в ней, оказывается, все то же самое, что и в России...
Я проснулся и сначала хотел посмеяться своему дурацкому сну. Однако, начав вспоминать его в деталях, внутренне насторожился. Несмотря на его дурацкость, он был уж слишком явным, отчетливым и внятным по сравнению с тем нерасчлененным маревом, которое часто залезает в голову по ночам. Что значит «явным»? А то, что кроме резко очерченных визуальных объектов в нем присутствовали эмоциональность, диалоги, включая внутренние, в общем, сон был вполне жизнеподобен.
Я до этого не был в США, я никогда и не думал, что могу попасть туда. Но оказался в Америке «совершенно случайно» весной 91-го, причем именно с той поэтессой, с которой я был внутри сна...
Но если бы здесь все было так просто, то я бы не стал марать бумаги, – мало ли, кому что снится, внутри сна я, наверное, мечтал об Америке и, наконец, очутился в ней без всякой помощи со стороны сновидения... Нет, все это неинтересно и не стоит труда об этом думать.
Любопытно здесь другое. Дело в том, что я все-таки нашел позднее тот пейзаж, в точности и достоверности, который мне приснился в 90-м году. И крепостную стену, на которой я сидел уже в действительности, и город подо мною, и трамвайные пути, и луковки церквей. И удивительнее всего, что рядом со мною опять находилась подруга-поэтесса из сна, с которой я был в реальности в Америке, а вот теперь здесь...
Естественно, что к США этот пейзаж не имел никакого отношения. Это был Смоленск, вид с крепостной стены, расположенной на холме в районе главного кафедрального собора. Я сидел на этой стене, болтал ногами и снова, в третий раз, видел свой сон наяву.
В этом последнем случае интересно то, что в одном видении 90-го года наложились друг на друга два разных события из будущего – поездка в США и приезд в Смоленск на поэтический фестиваль. Позднее с этим городом были связаны важные события в моей жизни. Так сновидение в который раз дало мне свой знак, свою отмашку, заставившую меня в жизни быть пристальней и осторожней.
3.
А сейчас самое время перейти нам к самой загадочной категории снов, которые приходят в голову совсем уже редко. Их можно в полной мере назвать страшными не по тем чудовищам, которые в них обитают (чудовищ там нет), а по тому потрясению, которые они оказывают. Потрясение это не только нравственного, но и физического характера – у меня начинает ныть кожа на голове, ноги чувствуют напряжение и усталость, будто прошли десятки километров.
Да и снами их в полной мере назвать нельзя. Это, скорее, ночные видения более явные и конфигуративно насыщенные, чем все сны, которые я видел и которые постарался описать выше.
Это какие-то прорывы в неизвестное пространство, внутри которого живешь полной жизнью, говоришь сам с собою, строишь планы и осмысливаешь увиденное.
Первый такой прорыв настиг меня тогда, когда я еще не имел опыта осмыслять и записывать увиденное ночью. Но «сон» настолько меня потряс и настолько был явственным, что я тут же набросал основные его сюжеты в записную книжку, куда обычно записываю всякий хлам, который приходит в голову. К сожалению, эта записная книжка пропала, затерялась в десятке ей подобных Я не имею привычки бережно хранить написанное. В данном случае эта моя черта сыграла самую негативную роль. Возможно, книжка еще когда-нибудь отыщется. Но сейчас я вынужден описывать свой «прорыв» по памяти, как мы обычно делаем с событиями, происшедшими с нами наяву. Этот метод не очень подходит к моим «прорывам», так как важные обертоны, детали и разговоры теряются в закоулках времени и сознания. Но что делать, лучше мало и неточно, чем вообще ничего.
Это случилось примерно в 80-м году весною и было связано со смертью человека, который не казался мне близким. Он был одним из двух моих преподавателей, которые учили меня «мастерству кинодраматурга» во всесоюзном киноинституте.
Звали его Евгением Сергеевичем. Весною 80-го он умер от рака. Незадолго перед смертью я был у него дома вместе со своими сокурсниками. Выглядел он плохо, уже не вставал с постели, был белее стены, но старался шутить, демонстрируя твердость духа, вернее, характера, которая была вообще присуща поколению, родившемуся в 20-х годах.
Часть шуток имела вполне сальный характер, он, в частности, рассказывал, что самое тяжелое в его положении – физическая разлука с женой. Чтобы не чувствовать себя одиноким по ночам, он клал с собой в постель канделябр, изображавший голую бабенку в античном стиле...
Встреча произвела на меня тяжелое двойственное впечатление. Вскоре Евгений Сергеевич умер. Мы сожгли его тело в Николо-Архангельском крематории и вскоре, как положено «живым», забыли об этом скорбном событии. Повторяю, что никакой духовной близости у меня с покойным не было, более того, некоторые черты его характера и биографии мне были неприятны, даже враждебны. Но через несколько недель после кремирования я снова увиделся с ним. Глубокой ночью.
«Заблудился я в небе, что делать...» Эта строка Мандельштама лучше всего иллюстрирует начало моего видения. Я оказался в небе. Но небо это было каким-то странным.
Лишенное солнца, вязко-материальное, без птиц и облаков. Наверное, так наше сознание иногда представляет себе понятие пустоты.
Внезапно в этой вязкой пустоте возник остров из облаков. Я приблизился к нему и оказался в каменистой пустыне. Она напоминала вершину горы. Серые камни, чахлая растительность, небо, лишенное синевы, смотреть на которое неинтересно.
Когда первое удивление прошло, я заметил, что на этом пустыре, отделенном от остального «мира» грудой облаков, существует некоторые «искусственные» объекты. Они представляли собой небольшие каменные склепы, лишенные дверей. А точнее, если бы вы сделали карточный домик, но вместо карт были бы каменные плиты. Крыши плоские, крайне примитивные, вообще все здесь напоминало какую-то каменоломню. Просто взяли каменные глыбы, положили друг на друга и оставили, не достроив. Даже дверей не сделали. Про себя я окрестили эти строения саклями.
Они были чрезвычайно узкими. В них невозможно было сидеть – только стоять. Сакли сооружали как бы под рост среднего человека.
Сколько их было? Я видел примерно пять. Явственно помню каменные пороги и чахлую траву, растущую мутными пучками. Естественно, что по своему любопытству я захотел тут же проникнуть в один из склепов. Подхожу к порогу, хочу переступить и ... не могу. Не поднимается нога, весь цепенею и нет сил сдвинуться с места.
И вдруг я слышу голос. Голос покойного Евгения Сергеевича. Если бы я нашел свои записи, сделанные непосредственно после видения, то слова покойного были бы более убедительны. Как это часто бывает в снах, речь его была в формальном смысле странной, запутанной и одновременно с этим очень ясной по смыслу. Смысл я запомнил, а вот форму, увы, потерял. А вместе с ней и определенную достоверность события.
Евгений Сергеевич сказал мне, чтобы я, прежде всего, на него не обижался, что он всегда любил меня и даже, как мне показалось, чувствует небольшую вину передо мной.
Какая вина, зачем?.. Я был в полном недоумении, одновременно с этим растроган. Повторяю, что с покойным у меня не было при жизни доверительных отношений, они были скорее натянутыми.
Я попросил его показать себя. ЕС. сообщил, что не может этого сделать, так как я все равно его не увижу. Что вообще это место не для меня и чтобы я не делал больше бесполезных попыток переступить порог сакли. Внутри ее я быть не могу, потому что подобные сакли-склепы сделаны только для таких, как он.
Откуда шел его голос? Определенно не из сакли, а изнутри меня.
Я спросил его, бывает ли в этом месте Бог? «Нет, – ответил он, – Бога здесь нет». Но нет и черта. Так же, как и на «небосклоне» никогда не бывает солнца. Здесь вообще никого нет. Это место как бы создано для того, чтобы отдельный человек смог без посторонней помощи и влияний осмыслить прошлую жизнь. И, возможно, подготовиться к будущей. Из его слов у меня создалось впечатление, что остальные склепы-сакли пусты...
Здесь он сказал очень важные слова, касающиеся моей будущей судьбы. Форма их, построение фразы было совершенно запутанным, так что я не буду перекладывать их на обычный «дневной» язык, но смысл, в общем, был благоприятен для меня.
Самым главным качеством его слов было пронзительное чувство любви и прощения, до того сильное и необычное в «устах» бывшего коммуниста и контрразведчика, что я заплакал.
Вот, собственно говоря, и все. Я не помню, как «вышел» из этого мира, кажется, без особого труда. Проснувшись, кратко записал увиденное.
Потом, через десяток лет я прочел «Розу мира» Даниила Андреева и был поражен рядом совпадений – пейзажи, увиденные великим духовидцем, были чрезвычайно похожи на мой «сон». Не удержусь от кратких цитат. Андреев в них описывает самые «легкие» из миров «нисходящего ряда», куда попадает после смерти человеческая душа.
«Первое из чистилищ именуется Скривнус. Это – картина обезбоженного мира и обезбоженного общества без всяких прикрас. Бесцветный ландшафт... <...> Чахлая трава, низкорослые кустарники и мхи напоминают до некоторой степени нашу тундру. Но тундра хотя бы весной покрывается цветами; почва же Скривнуса не взрастила ни одного цветка. Обиталищами миллионных масс тех, кто был людьми, служат здесь котловины, замкнутые среди невысоких, но неприступных откосов.
<...> И работа, и сон протекают преимущественно в баракообразных домах, длинных, перегороженных внутри барьерами высотой до пояса. <...> Скривнусом ограничиваются искупительные страдания тех, чья совесть не омрачена памятью ни о тяжких пороках, ни о преступлениях, но чье сознание в Энрофе было отделено от воли и влияния его шельта глухой стеной житейских забот и попечений только о материальном.»
При некоторых несовпадениях я нахожу описание Даниила Андреева очень знаменательным для моего «сна». А вот еще более важные строки, относящиеся ко смежным со Скривнусом пространствам.
«Следующий слой похож на предыдущий, но он темней: как будто он застыл в неопределенном сумраке на границе вечной ночи. Здесь ни строений, ни человеческих толп; однако каждый ощущает невидимое присутствие множества других...<...> Здесь, в Мороде , царствует абсолютная тишина. Каждый, пребывающий в этом мире, других обитателей не воспринимает совсем и уверен в своем полном одиночестве. Тоска великой покинутости охватывает его, как железный панцирь. Напрасно метаться, молиться, звать на помощь, искать – каждый предоставлен общению только с собственной душой.
А душа преступна, ее память запятнана совершенным на земле злодеянием, и для такой души нет ничего более пугающего, чем уединение и тишина. <...>. От бесконечного диалога с самим собой несчастного не отвлекает ничто<...>»
Похоже, что я в своем видении «зацепил» сразу три слоя по терминологии Андреева – Скривнус, Ландреф и Мород. В моем неотчетливом, по сравнению с автором «Розы мира», сне перепутались искупительные миры, расположенные «рядом».
Я обрадован не тем, что увидел их, а рад, что душа Е.С. была наполнена любовью, это значит, что мучения его на том свете были кратковременны и подходили к концу. Больше мне нечего сообщить по этому поводу.
Второй мой «провал», отмеченный ясностью и интенсивностью переживаний, намного превышавших обычный сон, был связан также со смертью близких людей. На этот раз самых близких – смертями моей матери и тетки, с которыми я жил под одной крышей множество лет. К моему ужасу смерти эти случились почти сразу, еще и могила не была доделана для одного тела, как сразу требовалось хоронить другое. Был повод, чтобы сойти с ума, и все бы это поняли, простили.
Но я с ума не сошел. Вернее, стал не более сумасшедшим, чем был до этого. Вместо открытого безумия меня посетило одно ночное видение, которое я соединяю с предыдущим, но более «интенсивное», более явное и более страшное. Я чуть-чуть не умер внутри собственного сна. Но расскажу все по порядку.
Мне привиделась довольно размытая дорога, напоминающая глину после дождя, по ней практически было невозможно идти. Я и почти не шел, а лишь оступался и падал, не в силах вытащить ноги из вязкой жижи.
Дорога эта являлась границей между двумя мирами-пейзажами. Слева от меня расположился смеющийся сад. Он был именно таким, необыкновенно радостным, трепетавшим каждым своим мокрым листочком, так бывает в мае, когда ливень со всего маха окатит только что появившуюся клейкую зелень. Над этим садом светило солнце, но я не видел желтого круга, я ощущал его лучи над садом, светившие из невидимого источника.
Пейзаж же по правую от меня руку был иным, мрачнее и туманнее. Собственно, он был таким же, как в предыдущем видении, – без солнца, без деревьев. На земле очень много камней, напоминавших остатки арматуры после стройки. Чахлые пучки травы, мох. Но склепов, сделанных под рост человека, тут не было.
Впереди по размытой дороге бежала моя мать. Она была совсем не такой, какой заполнилась в последние годы своей жизни, а гораздо моложе, лет восемнадцати-двадцати.
Она была молода, легка и счастлива. Все время смеялась. И манила меня рукой за собою. Но я не успевал, я вообще не мог идти и жаловался, что догнать ее я не имею никакой возможности.
Мы с ней говорили, но не губами, а душами. Она сообщала мне, как ей хорошо теперь, что она живет именно в этом саду, который, тем не менее, от меня был отделен каким-то подобием забора...
И здесь внезапно все кончилось. Я провалился в некую трансфизическую дыру, лишенную материальных очертаний, и сразу после дороги, не отойдя от изумления и счастья, что увидел мать молодой, очутился в совершенном новом пространстве явно «глубинно-подземного» свойства. Низкий серый потолок буквально прижимал меня к земле. Передо мною стоял ряд железных кроватей, на которых находились старушки в белых платочках. Кажется, они лежали поверх одеяла. На ближних ко мне двух кроватях я увидел мать и тетку.
Мать сказала... Сказала не душой, как в прошлом пространстве, а губами, по-человечески, что ей очень одиноко без меня, что они здесь очень скучали и теперь рады, что я выбрал, наконец, время, чтобы зайти к ним.
Теперешняя мать была старой, мрачной и больной, однако все время улыбалась. Примерно такой она виделась мне в последний год жизни. Только здесь, как мне показалось, в ней была какая-то неискренность, что сразу насторожило меня.
Она что-то скрывала от меня. Возможно, что виною моих чувств, моей тревоги, которую я скрывал, была ее фальшивая улыбка. Чем нежнее и приветливей становился ее голос, тем большую опасность я ощущал кругом.
А голос этот говорил, что мне, возможно, не следует уходить отсюда, что мы все втроем будем счастливы, потому что здесь «очень хорошо».
Полукруглый низкий свод потолка. Недвижимые старушки в белых платках… Я понял, что нахожусь в морге, что я пропал. Я почувствовал невозможность выбраться отсюда. Внутри возникло чувство паники, усугублявшейся очевидной ложью, которую мне говорил человек с внешностью моей матери. И мне тоже пришлось врать. Я улыбался, скрывая подступающий ужас, рассказывал о своих многочисленных делах, но в итоге как бы соглашался «погостить» здесь, соглашался, чтобы они не заподозрили главного моего намерения – удрать, как только представится случай.
Внезапно за грубой стеной в пузырях побелки возникло какое-то движение. Разговор наш прервался. Я с напряжением вслушался в тяжелый шум и внутренним зрением зацепил, что сейчас сюда вторгнется существо, которое я видеть не должен.
Мать также вслушивалась в движение, ничего не говоря. Я сказал ей «Кажется, сюда идет Ангел смерти. Мне не полагается его видеть, потому что я жив. Мне придется уйти. Прощай». Это было с моей стороны лишь оправданием. На самом деле, если бы Ангел (или кто-то, не знаю, как его назвать) застал бы меня здесь, то я бы просто не выбрался «наверх», не проснулся бы.
Тем, кто уговаривал меня остаться, нужно было именно это.
Не помню, пытались ли они меня остановить. Но я и не спрашивал. Я понял, что выскочить из подвала я смогу лишь прочтя вслух молитву «Отче наш...», одну из немногих, которую я знаю наизусть.
Читаю. И никакого толка. Не могу выйти. То есть не могу проснуться. А выход внутри моего «сна» подобен выныриванию из речной глубины – я должен подпрыгнуть, «прошибить» макушкой потолок и «выскочить», проснувшись.
Читаю во второй раз. Даже подпрыгиваю к потолку – все даром. Дьявольское наваждение удерживает меня «на дне» с прежней силой.
А существо за стеной все ближе. Вот-вот и оно появится здесь. Тогда мне точно пропасть.
Читаю «Отче наш...» в третий раз со всею страстностью, на которую способен. И «выныриваю». Просыпаюсь.
За окном – бледные сумерки наступающего рассвета. Все тело ноет. Больше всего голова, макушка. Но «нытье» это не совсем обыкновенное. Дело в том, что вся голова как бы колется, то есть вся кожа зудит, как будто ее проткнули тысячами иголок. Так иногда у меня зудят мышцы на ногах, когда после некоторого перерыва я бегу утром несколько километров. (Бегом я занимаюсь множество лет.)
...Я встаю с постели и быстренько, не зажигая света, записываю в блокноте основные сюжеты моего неожиданного путешествия. Потом, продолжая переживать случившееся, ложусь в кровать снова. Но заснуть не могу часа два...
Утром, когда уже светло, засыпаю на час. Голова продолжает «колоть» еще сутки. Это, повторяю, не боль, которую следует снимать анальгином, а, скорее, последствия мышечного напряжения. (Есть ли на голове мышцы?) Потом «зуд» проходит, но кожа «вспоминает» о нем еще неделю.

К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail ICQ Number
Василий



Зарегистрирован: 04.02.2010
Сообщения: 2627
Откуда: Компьютер

СообщениеДобавлено: Пт Апр 16, 2010 11:43 pm   

Владимир писал(а):
Сначала я забывал о них в своем дневном существовании, но когда оказывался «внутри их» во сне, то сразу все вспоминал, ориентировался на фантастической местности, как в своей собственной квартире, находил входы и выходы с уверенностью и автоматизмом старожила.
Сначала память об этих не существующих местах находилась во мне только в состоянии сна, то есть в дневное время я «помнил» о них лишь подсознательно, более чем смутно. Во сне же включался какой-то рычаг, который сразу же отсылал меня к ночной памяти, говорившей мне совершенно точно, что это уже было со мной и что я конкретно должен делать в том или другом случае.

Этот момент он точно описал. У меня тоже так бывает.

К началу темы
  Ответить с цитатой                 Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Добавить тему в избранное   Ответить на тему    Клуб друзей и читателей Розы мира (2007-2011) -> Личное -> Личные переживания и личный опыт Часовой пояс: GMT + 3
На страницу Пред.  
1, 2, 3, 4, 5 [Всё]
Страница 5 из 5

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах





Powered by phpBB © 2001, 2005 & Святой Коннектий