Валерий Скурлатов
ЖЖ-френд Андрей Владимирович Иванов напомнил мне, что 22 апреля 2008 года исполнилось 100 лет со дня рождения выдающегося человека 20-го века – Ивана Антоновича Ефремова (1908-1972). Ученый, писатель, футуролог, великий гуманист… Все ипостаси гармонично соединялись в одном человеке, и в каждой области Иван Ефремов добился больших успехов. Меня с ним познакомил в 1968 году соратник по Университету Молодого Марксиста Александр Альфредович Горбовский, когда по заказу Агентства Печати «Новости» для издания в Федеративной Республике Германия я написал почти три печатных листа о своей концепции относительности мира и антимира и о космологическо-астрофизической возможности сравнительно недавнего поворота времени вспять, сопряженном с появлением человека и с мифическим событием свержения Кроноса (Хроноса) или древнего Змия-Люцифера-Дьявола и изгнанием Прародителей из рая (= «золотой век» Кроноса-Сатурна). Иван Антонович сказал, чтобы я занес рукопись ему домой, он жил рядом с Ленинским проспектом, я пришел, не застал, рукопись оставил в большом напольном почтовом ящике, стоявшем на лестничной площадке около двери квартиры. Ведь писатель-фантаст-ученый был чрезвычайно популярен в Советском Союзе и получал огромную корреспонденцию со всего мира.
Через несколько дней раздался звонок, и Иван Антонович сообщил, что прочел рукопись на одном дыхании и написал отзыв с настойчивой рекомендацией обязательно её издать. В архиве где-то сохранились и мой текст, и рецензия Ефремова на него (когда рано или поздно наткнусь – выложу в Интернет). Я заехал, взял отзыв и отвез в издательство АПН близ тогдашней площади Ногина (сейчас Китай-город) на угол Покровского бульвара. Не знаю, был ли опубликован мой опус, но гонорар в виде чеков я получил и отоварился за чеки в магазине «Березка» на набережной вниз от Таганки. А с Иваном Антоновичем продолжал общаться, когда волей судьбы после исключения в 1965 году "за фашистские взгляды" (мой "Устав нрава") из рядов КПСС, замененного потом строгим партийным выговором с занесением, попал на работу в журнал ЦК ВЛКСМ «Техника-молодежи» и стал там заведовать отделом промышленности и рабочей молодежи, а мой друг Юрий Михайлович Медведев заведовал отделом фантастики, к нему-то Иван Ефремов и приезжал, но мы жили как бы одной дружной редакционной семьей-компанией и в кабинете нашего отца-командира Василия Дмитриевича Захарченко радостно отмечали каждый визит общего любимца и умницы.
Короче, богата русская земля на фантастические таланты, и есть с кем поговорить по душам, и в те годы я просто купался в роскоши общения с самобытными мыслителями и креативными людьми. Иван Антонович Ефремов – и творческий, и нравственный светоч.
Приведу сначала заметку о нём известного палеонтолога, последнего аспиранта и близкого друга И.А. Ефремова, автора его академической биографии Петра Константиновича Чудинова (1921-2002) Штрихи к биографии И.А. Ефремова (Дуэль, Москва, 22 июля 2003 г., N 29 /326/):
«Познание глубин времён через эволюцию органического мира позволило И.А. Ефремову назвать палеонтологию ключом, открывающим глубокие причинные и следственные связи в изучении современной природы. Отсюда историзм его произведений: через прошлое к настоящему и будущему, глубокая вера в человека и его возможности.
Иван Антонович, по его собственным словам, прежде всего был учёным. Однако его широкая, поистине мировая известность связана с литературой. И в науке, и в литературе он был открывателем новых направлений, в частности, тафономии - учения о закономерностях сохранения в геологической летописи остатков животных и растений. Эта область знаний занимает пограничное положение между геологией и биологией.
В литературе он известен как выдающийся писатель-фантаст.
Его произведения опубликованы на многих языках, и только в бывшем СССР и нынешней России издавались более 400 раз тиражом около 27 миллионов экземпляров, не считая дальнего и ближнего зарубежья. Им написано около 200 научных работ: от статей и рецензий до фундаментальных научных монографий.
Его именем названо много вымерших животных, назван новый минерал - ефремовит, названа одна из малых планет Солнечной системы - Ефремиана, утверждена литературная премия по научной фантастике, существуют клубы научной фантастики его имени. Уже двадцать лет проводятся ефремовские вечера и чтения. О его научном и литературном творчестве созданы кинофильмы и написаны диссертации.
Мы привыкли к тому, что И.А. Ефремов родился 22 апреля (9 апреля по старому стилю ) 1907 года в деревне Вырица Царскосельского уезда Петербургской губернии в семье купца-лесопромышленника. Позднее, при поступлении на работу, возраст Ивану Антоновичу устанавливала комиссия.
Согласно недавним изысканиям петербургского историка В.Я. Никифорова, Иван Антонович родился 9 апреля по старому стилю, но не в 1907, а в 1908 году. Об этом свидетельствует архивный документ - запись в церковной книге Суйдинской Воскресенской церкви, хранящейся в Государственном архиве Ленинградской области.
Время было трудное, нужно было работать, и, возможно, Иван Антонович сознательно прибавил себе год, оставив запомнившийся день рождения. Теперь можно внести уточнение в энциклопедические словари.
И.А. Ефремов начал трудовую деятельность в 1925 году в Геологическом музее Академии Наук препаратором у академика П.П. Сушкина. В 1928 году, после смерти любимого учителя, Иван Антонович продолжил его дело. С 1937 года он возглавляет отдел древнейших позвоночных и работает в Палеонтологическом институте до выхода на пенсию в 1959 году.
Весь этот период наполнен интенсивной научной и экспедиционной деятельностью. Всего Иван Антонович провёл 31 экспедицию, и в 18 из них был начальником. Особое место занимала Монгольская палеонтологическая экспедиция во второй половине 40-х годов, которая открыла много новых местонахождений позвоночных и добыла массу остатков динозавров и древнейших млекопитающих. По материалам этой экспедиции написаны десятки специальных работ и «Дорога Ветров» - очень многоплановая книга с раздумьями об истории природы, её познании и о месте человека в окружающем мире.
Иван Антонович был счастлив в выборе специальности и, надо думать, в жизни. И в науке, и в научной фантастике уже при жизни он стал классиком. Такое признание нечасто выпадало учёным и писателям.
Правда, скажем, Набоков в романе «Дар» утверждал: «Ещё есть посмертное надругание, без которого никакая святая жизнь несовершенна». И Ефремова не обошла эта участь. Через месяц после его кончины бригада из так называемых органов в числе 12 человек предприняла детальнейший обыск в квартире. Рабочая версия: Ефремов - не Ефремов, а подменённый в Монгольской экспедиции сотрудник английской «Интеллидженс сервис». Упоминания о Ефремове надолго исчезли из средств массовой информации. Было заведено 40 томов уголовного дела. Сначала сняли некрологи, затем запланированное собрание сочинений. Роман «Час Быка» был наглухо забыт на 17 лет.
Иван Антонович был награжден дважды: Орденом Трудового Красного Знамени, как сообщалось в газете «Известия» - за коммунистическое воспитание молодого поколения, орденом «Знак Почета» по литературной части и Государственной премией за «Тафономию».
В числе своих предшественников по тафономии Ефремов называл В. фон Квалена и Чарльза Дарвина. Первый составил прекрасные разрезы костеносных линз в медистых песчаниках Приуралья. Дарвин, что особо подчеркивал Ефремов, первый обратил внимание на неполноту геологической летописи. По Дарвину, возможность обнаружения переходных форм уменьшается на поднимающихся участках суши. Один американский геолог, говоря о тафономии, озаглавил свою статью: «От Дарвина до Ефремова».
Дарвин, о чём многие не подозревают, был по образованию геологом. У него был ученик и последователь Томас Гексли - пламенный сторонник дарвиновского эволюционного учения. У Гексли был учеником знаменитый Герберт Уэллс - выдающийся писатель-фантаст. Именно он говорил, что история каждого человека начинается с происхождения жизни. Это утверждение полностью созвучно взглядам Ефремова, который был учеником П.П. Сушкина,
/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Таков правоверный подход к судьбе человека – «ab ovo usque ad mala» (в переводе с латыни «от яйца до яблока»), от Слова как Бога или от Архи-Программы всего сущего и всего живого до Грехопадения Прародителей/
Следует отметить, что Иван Антонович среди любимых писателей, таких, как
Дж. Лондон, Р. Хаггард, А. Грин, К. Паустовский, первым называл Герберта Уэллса. Более того, Ефремов считал, что роман Уэллса «Люди как боги» во многом определил его мировоззрение как писателя. Таким образом, от Дарвина к Уэллсу и Ефремову прослеживается некая преемственность в науке и научной фантастике.
/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: А прозрение «люди как боги» выражает суть Правой Веры с её сердцевиной - «прикладной эсхатологией»/
Объединяло их и то, что они рисовали социальные модели общества, но Ефремов в изображении социальных структур ушёл значительно дальше Уэллса.
Возможно, только естественно-историческое образование создает наиболее полную картину восприятия природы. Очевидно, оно должно быть поставлено в основу системы образования. Без этого наши ныне модные рассуждения о ноосфере, экологии, сохранении природы остаются пустым звуком.
Во всём своём творчестве Иван Антонович предстает перед нами как философ по глубине и мощи интеллекта, учёный по призванию, поэт и романтик по натуре. Такие люди, - как писал А.П. Чехов в некрологе о Н.М. Пржевальском более ста лет назад, - составляют славу и гордость нации и принадлежат человечеству».
Андрей Владимирович Иванов (журналистский ник «Андрей Гвоздин») провел беседу http://narodinfo.ru/articles/48149.html Борец за эру Встретившихся Рук с известным «ефремианцем» и автором многих журналистских расследований и публицистических и художественных книг о криминальном мире России и Петербурга и соавтором телесериала "Бандитский Петербург" и заодно арабистом и философом-ноосферистом http://www.akonstantinov.spb.ru/bio.html Андреем Дмитриевичем Бакониным (творческий псевдоним Константинов):
«Андрей Гвоздин: Андрей, насколько актуально сегодня говорить об Иване Ефремове, о его наследии?
Андрей Константинов: Я считаю, что говорить об этом сегодня очень и очень актуально. Ивану Антоновичу была небезразлична судьба человечества, он понимал: чтобы человеку пройти к тому будущему, которое он изобразил в своих книгах, ему нужно избежать очень многих ловушек, пройти по тонкому пути, которое он сравнивал с лезвием бритвы по своей узости. Кроме того, многое из того, что мы сегодня переживаем, Иван Ефремов смог предвидеть.
Андрей Гвоздин: Те проблемы, которые обозначал Иван Ефремов, не всегда воспринимались официальными органами власти в советское время. Появилась ли сейчас свобода обсуждения этих проблем и что это дало?
Андрей Константинов: Сегодня исчез жесткий, грубый пресс, но его место заняло забалтывание, попытка утопить самое важное в информационном шуме, изменение нравственных ценностей, их нивелирование. В советское время, несмотря на идеологический пресс, люди говорили о светлом будущем, о коммунизме в хорошем смысле слова. Тогда это было более привычно, можно было это делать, не боясь насмешек окружающих, не было неприкрытого цинизма. Сейчас, меньше натыкаясь на препятствия идеологические, человек, который верит в светлое будущее и посвящает себя тому, чтоб это будущее приблизить, подвергнется насмешкам и непониманию.
Андрей Гвоздин: Для времени, в котором творил Иван Ефремов, были актуальны споры о том, правильный ли социализм мы строим, приведёт ли линия партии к тем идеалам, которые были провозглашены. Но советская реальность во многом была несвободной, закрытой. Если сравнить точку зрения современного читателя с точкой зрения читателя тогдашнего, по-разному ли они будут воспринимать произведения Ефремова?
Андрей Константинов: Я думаю, это во многом зависит от читателя. Безусловно, Ефремова волновало, куда идёт страна, он видел, что мы двигаемся не туда. В конце пятидесятых – начале шестидесятых мелькнула надежда, что мы, наконец, вышли из состояния осадного социализма, сталинизма, и многие понимали, что период правления Сталина нанёс сильный удар по социалистической идее. Отражение этого оптимизма первых постсталинских лет есть в его любимой им самим книге «Лезвие бритвы».
А в шестидесятых, когда общие тенденции были тревожными, он написал роман-предупреждение «Час быка», в котором нарисовал антитутопию, а эту антиутопию он сконструировал, просто перенеся в будущее основные тенденции индустриального мира, его окружающего – и советского, и китайского, и западного. Этой антиутопии он противопоставил мир своего будущего – мир Эры встретившихся рук. Таким образом, он предупредил, куда могут привести соответствующие тенденции, если их не поменять, но с другой стороны он не превратил своё произведение в мрачную антиутопию, а показал, что альтернатива есть. В этом отношении для разумного человека, для которого коммунистическое общество в лучшем смысле этого слова не связано с такими словами, как компартия, Сталин, ничего не поменялось. Просто изменились условия, в которых к этой цели надо двигаться.
Андрей Гвоздин: На ваш взгляд, цель у Ивана Ефремова вполне однозначна? Или возможны разные пути? Сейчас, когда нет Советского Союза, идут споры о том, нужна ли нам модернизация, нужен ли нам прогресс. Под противопоставлением же прогрессу сейчас понимается контрпрогресс, контрмодерн. Видел ли Иван Ефремов развитие как «столбовую дорогу» или думал, что возможны разные пути развития?
Андрей Константинов: Ефремов не был западником и не был сторонником линейного пути развития. У него есть фраза в книге «Туманность Андромеды»: «Строение не может подниматься без конца, иногда нужны остановки, чтобы накопить силы для следующего продвижения, выбора направления для следующего движения». Он предупреждал о глобальном наступлении технической монокультуры, о том, что это влияет на все страны. Это, конечно же, наводит на мысль о глобализме. Таким образом, он полагал, что у каждой страны путь в одну и ту же сторону – в сторону сближения в том или ином направлении, о котором он писал в своих книгах «Туманность Андромеды» и «Час быка». Ефремов, безусловно, был сторонником социального прогресса, но он понимал его не так прямолинейно и так примитивно, как либералы-западники.
Андрей Гвоздин: Есть у него ещё одно произведение - «Путешествие Баурджедо». Он пишет как бы о путешествии в Древний Египет, о тоталитарной власти там. Но он связывает надежды на освобождение не со всем народом Египта, а с несколькими его сильными представителями – кормчими, писцами, то есть с интеллигенцией. Насколько Ефремов верил в простого человека и насколько он был сторонником идеи цивилизаторской миссии?
Андрей Константинов: Безусловно, он верил в простого человека. Достаточно вспомнить «Лезвие бритвы», где главный герой беседует с индийскими мудрецами и говорит им о схожести коммунистической идеи с главными идеалами индийской философии. В этой книге он показывает, что и коммунистическая идея, и идеалы восточной философии очень близки - идея о том, что человеку нужно быть сильным, чтобы помогать другим подниматься на более высокие ступени в развитии, в познании. Он верил в возможности простых людей, говорил, что коммунистическая идея потому и привлекательна, что ориентирована именно на них. И при этом он был сторонником не цивилизаторства, а прогрессорства. Есть такие люди, как он их называл, - революционеры духа, которые помогают подниматься другим. Когда этот процесс становится лавинообразным, происходят благоприятные изменения в мире.
Андрей Гвоздин: Иван Ефремов был не просто писателем, но, прежде всего, философом. Ориентировался ли он больше на труды российских мыслителей – Вернадского, Циолковского, Федорова, или на западную – довоенную, поствоенную философию - Эриха Фромма, Вильгельма Райха (что касается освобождении женщин от патриархального гнета)?
Андрей Константинов: Идеи Ивана Ефремова – это очень интересный научно-художественный, философский синтез, в котором соединились и русский космизм, и идеи названных вами мыслителей. Вернадского он называл величайшим ученым не только XX века, но и всех времён, ему были близки и мысли западных ученых-гуманистов, в первую очередь Эриха Фромма и Чарльза Роджерса. Знал ли он Райха, я не могу точно сказать, но он действительно выступал за освобождение женщины от патриархального гнета. К тому же, он был художником красоты, в том числе женской. В этот синтез вошла и эстетика древней Эллады, и некоторые идеи восточной философии, романтика в духе Хаггарда, Грина, Паустовского, Николая Гумилева. При этом всё это дополнялось гуманистической интерпретацией коммунистической мысли.
Он думал о поисках идей для нашей страны, потому что понимал: научный марксизм в советской реальности не развивается и идёт в тупик, а та альтернатива, которая исходит от Запада, – это просто идеология общества потребления. Его не устраивало ни то, ни другое: одно – застой, другое – бездуховность. Судя по некоторым его письмам, он искал идеи для новой системы, в том числе и в восточной философии.
Андрей Гвоздин: А насколько Иван Ефремов был готов отрицать старое для того, чтобы пропагандировать новое? Ведь в политике всегда так получается, что в начале приходят революционеры, которые пытаются что-то перестроить, разрушить мир до основания, а затем приходят консерваторы, которые говорят о душе народа, о его традиции. И часто это приводит к отказу от прогресса. То же мы наблюдали и после падения СССР: реформаторы 90-х хотели построить новую Россию, а в 2000-х, или, как их называют, «нулевых», появилась идеология стабильности, которая важнее перемен.
Андрей Константинов: Ефремов был чужд нервных крайностей. Он развивал идеи о том, что мир сложен и диалектичен, что в нём противоборствуют разные силы, и нужно найти между этими силами узкую тропку. Этот путь он сравнивал с лезвием бритвы. Ефремов не был ни радикальным революционером, ни заядлым консерватором. Его путь – это путь здорового сочетания как прогресса, так и неотрывности от корней. То есть это движение вверх, в том числе и движение революционное, но при этом основанное на духовном опыте всего человечества.
Андрей Гвоздин: Иван Ефремов был и учёным, человеком глубоких, феноменальных знаний. Он даже получил Сталинскую премию за создание нового направления палеонтологии – тафономии.
Андрей Константинов: Да, безусловно, он был учёным-энциклопедистом. Когда у него спрашивали: «Откуда вы всё знаете?», он отвечал: «Я доктор Науки, я должен всё знать».
Андрей Гвоздин: Как вы думаете, его глубокие энциклопедические знания, его дотошность по отношению ко многим предметам помогали ему в построении будущего?
Андрей Константинов: Безусловно, ему это помогало, потому что будущее коренится в прошлом. Его можно считать ученым-эволюционистом - он был русским космистом, а это эволюционное течение, основанное на том представлении, что развитие человека – это продолжение развития природы. Поскольку Иван Антонович был палеонтологом, это помогало ему конструировать будущее. Человек будущего должен быть не заморышем с огромной гипертрофированной головой, а гармонично развитым. Без физического развития он не сможет выдержать те психологические нагрузки, которые ему предстоят в будущем, когда он проникнет в межзвёздное пространство. И при этом духовно-нравственно развитым, потому что человек психически и физически здоровый, но безнравственный – это страшный человек.
Андрей Гвоздин: Известный либеральный публицист, писатель, журналист Дмитрий Быков написал в журнале «Огонёк»: «В России возобладала вера в то, что капитализм – высшая и последняя точка развития всего, а человек – нереформируемая, грубая скотина. Демократия, по Черчиллю, есть лучшее из худшего, а потому не стоит и рыпаться, ибо любая утопия в предельном её развитии неизбежно ведет к насилию, к 37-му году». И далее он пишет: «Время великих утопий вернётся. Если не удалась русская попытка воплотить их, может быть, удастся другая – на новой почве и с другим, менее живучим историческим бэкграундом. Отказ от мечты, от утопии, от будущего – самая страшная ошибка постсоветской России. Может, она начнет опять читать Ефремова?» Может быть, актуальность творчества Ивана Ефремова в том, что он предлагал такую мечту, которой нет сегодня и которая может сегодня объединить противоположные лагери - политические и идеологические?
Андрей Константинов: Безусловно, Иван Ефремов предлагал мечту не сиюминутную. Эта картина, которую он нарисовал, стоит того, чтобы для неё трудиться, за неё бороться. Насчёт объединения противоборствующих сил, думаю, что Ефремов имел в виду, что нужно объединить разумных, но при этом не похоронивших в себе светлое людей. Конечно, эта идея совершенно несовместима с идеями фанатизма. Лично я себе представляю людей, которых объединяют книги Ефремова и для которых эти идеи привлекательны, так: они патриоты, но не националисты, приверженцы идей социальной справедливости в хорошем смысле этого слова, но ни в коем случае не сталинисты.
Это люди духовные, но их духовность светская, не церковная. Эти книги для тех, кто способен абстрагироваться от каких-то своих индивидуальных субъективных предпочтений и объединиться на этой почве. Кроме того, Иван Ефремов был глубоким мыслителем, и его идеи нельзя свести к какой-то одной политической теории. Было бы крайне нежелательно, если бы партия власти, или какая либо другая политическая партия ставила Ефремова на свой щит. Но в то же время, когда политики читают Ивана Ефремова, это хорошо. Я знаю, что у депутата Олега Смолина в кабинете есть собрание сочинений Ефремова. Если же политическая партия сделает из него своё знамя и таким образом превратит его из объемного мыслителя в плоского, это будет печально.
/МОЙ КОММЕНТАРИЙ: Конечно, писательское творчество не может быть программой партии, но любой порядочный человек, тем более ориентированный на идеалы Правой Веры, может быть знаменем Сплота Правоверных. Одним из таких знамен или икон или авторитетов является, например, для меня – Иван Антонович Ефремов/
Андрей Гвоздин: Расскажите, пожалуйста, про кружок ефремовцев «Прометей», у истоков создания которого Вы стояли.
Андрей Константинов: В «Лезвии бритвы» одна героиня высказывает мысль, которая была актуальна тогда, остается актуальной она и сейчас – людям нужно создавать дружеские союзы взаимопомощи - верные, стойкие и добрые. Она сравнивала их с древним рыцарством – «насколько людям стало бы легче жить, а всяким мелким и крупным фашистикам, всякой дряни, пришлось бы плохо». Так и наш кружок - это попытка осуществления этой идеи. Мы существуем с 2004-го года, достаточно регулярно собираемся, обычно у меня дома. Мы интересуемся идейным наследием Ивана Антоновича, какими-то новыми идеями и событиями, которые происходят в мире. Только что мы вернулись из Петербурга, где участвовали в открытии выставки, посвященной 100-летию Ивана Антоновича вместе с нашими друзьями, которые создали клуб «Ноосфера». Так что, как видите, наша деятельность – это совместное общение, взаимопомощь, поездки, походы, совместная культурная деятельность, прогрессорская деятельность».
_________________
Спой о том, как в даль идут корабли Не сдаваясь буре. Спой о том, что ради нашей любви Весь этот мир придуман.
(слова Л. Дербенева, музыка М. Дунаевского, исполняет М. Боярский)
|
Сайт
Альбом
Помощь
Поиск
Пользователи
Группы
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
