Книга Гарайшина «О носителях светлых и темных миссий».
(рабочие материалы)

(Здесь представлены: ГЛАВА 2. Части 4,5.)

ГЛАВА 2. Об отличительных особенностях носителей миссий..

1. О талантливых людях, не являющихся носителями миссий.
2. Об отличительных особенностях носителей миссий.
3. О методах и формах донесения миссионерами своих идей и замыслов.
4. О восприятии носителями миссий собственных миссий.
5. О необходимости оценки носителя миссии не по масштабу личности, а по этическому результату деяний.


4. О восприятии носителями миссий собственных миссий..
По-видимому, в преобладающем большинстве случаев даже и великие фигуры человечества, являющиеся посланниками противостоящих сил, пребывают все же до конца не ведающими о многослойности своих внешних и внутренних устремлений. Чаще всего, вероятно, не осознавая свои конечные задачи, не ведая о потусторонних реалиях или о предстоящих целях инореальных сил и их глобальной направленности. (19) Навсегда, однако, сохранив при этом некое подспудное, порою даже жгучее ощущение или избранничества и высшего долга, как, скажем, у Лермонтова, или собственной неуязвимости и потустороннего покровительства, как у Наполеона. Или с измальства испытывая неугасимую тягу к религиозно-духовной жизни и нравственной чистоте сродни Серафиму Саровскому, или подобно Огюсту Конту неся по жизни непреклонную веру в свою пророческую миссию, видевшего в собственной научно-философской деятельности не иначе как мессианство.

(19) Вспомним в связи с этим слова одного из величайших осуществителей светлой миссии – апостола Павла: «Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится…Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти» (1 Кор. 13:9,10,12).

Но в любом случае, хотя и не зная своих истинных, конечных целей и не осознавая своих истинных, глубинных мотивов, носитель миссии воспринимает при этом собственное устремление, собственное творчество или собственные деяния как первейшую жизненную потребность и острую необходимость.

Тем самым, по-видимому, в большинстве своем, через внутреннюю высоту одних – носителей светлых миссий, предстают запредельные реалии для большинства посланников Небесных сфер не в форме духовно-зримых картин существующей сложности разнопланового бытия (как скажем, для духовидцев поэта Данте или пророка Моисея), не в виде понимания текущих и предстоящих целей Светлых и темных сил (как для прозорливцев пророка Даниила или Сергия Радонежского), а только в виде горячего стремления следовать по пути внесения в мир через собственное художественное творчество (подобно писателям Достоевскому или Пушкину), умозаключения (равно философам Платону или Владимиру Соловьеву), научные исследования и открытия (подстать ученым Ломоносову или Ньютону), или даже и вовсе – через саму чистоту жизни (подобно святым монахам Нилу Сорскому или Франциску Ассизскому) – божественный свет Высшей Любви к миру и ко всем в мире, творя и живя ради всех.

Посредством собственной жизни-миссии, собственного творчества, посредством собственных добродетельных поступков или светоносных плодов своих художественных или просветительских творений, возвышая и призывая вслед к свету уже и великие человеческие множества. Хотя чаще всего физическим сознанием и не воспринимая при этом собственную жизненную цель как некую конкретность, но воспринимая все же собственное устремление или собственные деяния, как высокий долг в служении Высшим идеалам и человеческому благу.

В той же мере, очевидно, и душевный мрак других – посланников темных глубин, вносит в большинстве своем в сферу их бодрствующего разума не знание о своей конечной цели, не знание об истинной направленности Провиденциальных и демонических сил в текущие или предстоящие времена, а подвигает, оперевшись на собственные индивидуальные способности и таланты, следовать по пути очернения или искривления общечеловеческих светлых устремлений, навязывая и сея в конечном итоге собственные темные плоды.

При этом, хотя основу мировоззрений носителей темных миссий, вероятно, вполне можно определить словами влиятельного царедворца, автора и осуществителя бесчеловечных лагерей-поселений века XIX – генерала Аракчеева в одном из своих писем: «Все хорошее в свете не может быть без дурного, и всегда более худого, чем хорошего». Но все же, надо полагать, физическим сознанием носители темных миссий воспринимают «мотивацию» своих темных деяний, по-видимому, не как осознанное желание насадить в мире темное и тлетворное, а в большинстве своем, хотя, как и искаженную, но определенную заботу о народно-государственном благе, заботу о Церкви или благе человека, или же, к примеру, заботу о коммунистической доктрине (конечно же, так как они их воспринимают в соответствии с исторической эпохой, в силу бытующих норм, но прежде всего – исходя из собственных «искривленных» взглядов и убеждений).

Следствием чего, по-видимому, и являются: в одно время – масштабная организация генеральным инквизитором Торквемадой репрессивного аппарата испанской инквизиции в его, по-видимому, искренней борьбе (еще в молодости снискавшего себе славу благочестивого монаха и ревностного католика) за чистоту веры и охранение христианского учения и христианской жизни от иноверческих привнесений; в другое время – беспощадная борьба с инакомыслием не только ради победы коммунистической доктрины, но и ради счастья простого народа при Ленине, в виде гонений на духовенство и творческую интеллигенцию (по-видимому, говоря «террор – это средство убеждения», физическим сознанием жаждавшего вовсе не погружения Россию в море крови, а лишь желавшего скорейшего принятия всеми коммунистических идей); или же столь же непрестанные казни и преследования настоящих и мнимых врагов французской революции при Робеспьере, с его столь же «специфической» заботой о своем народе (вероятно, «внешне», физическим сознанием так же вполне искренне считавшего о том, что «правительства, какие бы они ни были, установлены народом и для народа»).

Да и странным было бы полагать о том, что темные миссионеры якобы должны «извергать» из себя очевидное зло и столь же явные, видимые «невооруженным» взглядом, темные деяния. Всячески, тем самым, и уже с самого начала своей темной миссии, дискредитируя и себя и стоящие за ними темные силы. Но в том-то и состоит успех подготавливаемой миссии, что в большинстве случаев темный миссионер, по-видимому, физическим сознанием действуя словно бы во благо человечества, искренне и не лицемерно веря в «добродетель» своих деяний и даже желая добра людям или своей стране, тем самым, с одной стороны, предстает для огромных человеческих множеств якобы светлым «путеводителем» и вождем «прогрессивных свершений», а с другой, действительной стороны, ведет людей исключительно по нисходящему и опасному пути.

Очевидно именно отсюда, как итог опять же «внутренних» и «внешних» составляющих, подоплека деяний такого крупного носителя темной миссии, как средневековый завоеватель – Тимур (или Тамерлан – от араб. Хромой Тимур) Хотя и покорившего в XIV веке множество соседних стран, и могущего, но, тем не менее, так и не выстроившего великую империю. Поскольку десятилетиями беспощадно и успешно воевал этот жестокосердный посланник темных глубин, сначала как глава шайки разбойников и грабителей, а затем и как «великий эмир», по сути, вовсе не ради процветания собственной страны (хотя для окружающих людей, и скорее всего для него самого, «внешний» мотив был большей частью именно такой), вовсе не ради присоединения и захвата земель, а во имя одной только войны и собственной победы в ней. Раз за разом совершая множество завоевательных походов в ближние и дальние страны, но чаще всего не присоединяя их к собственной, а лишь неизменно сопровождая кровопролитные набеги разорением и уничтожением множеств городов и царств, истреблением десятков тысяч людей и уводом в рабский плен мирного населения. Оправдывая свою крайнюю жестокость «государственной целесообразностью», а чаще всего – религиозными мотивами. (В связи с этим показательно, что впоследствии богословские авторитеты отказывались признать Тимура правоверным мусульманином.) Хотя в действительности в глубинной, потусторонней основе своих завоевательных набегов, помимо холодного расчета и внутренней тяги к насаждению зла (подобно Чингисхану и Наполеону), всегда имея (судя по свидетельствам современников) маниакальное зверство и болезненную жажду крови (подобно французскому маршалу, а в последствии – садисту-дьяволопоклоннику, Жилю де Реце, после выполнения, по-видимому, своей главной задачи по «опеке» и нейтрализации Жанны Дарк, переставшего ограничивать свои темные пристрастия и влечения, показав свое истинное лицо – садиста и убийцы детей, очевидно, не только утолявшим тем самым крайние формы своего ненасытного властолюбия, но и при мучительстве и убийстве детей получавшего наслаждение от ощущения попирания им светлых основ мироздания.)

Как и, очевидно, столь же темные корни имеет и подоплека деяний другого темного миссионера – родоначальника английского материализма, философа и материалиста XVI столетия Френсиса Бэкона, что в период эпохи Возрождения, – с еще только формировавшимся в ту пору небывалым развитием науки и философской мысли (но ориентируя свои усилия, по-видимому, еще дальше – в период XVIII-XX столетий, в эпоху научно-технического прогресса) – губительно стремился установить в общественном мировоззрении, то, что научное познание якобы стоит выше морали и нравственности. Призывая, ради открытия неизведанного не останавливаться ни перед чем. Для множеств и множеств будущих поколений научных изыскателей, создавая тем самым новый культ – культ науки и ее истинного служителя – научного первооткрывателя, ставящего себя всегда выше морали. Способного ради поиска «истины» на любые жертвы, отводя, если того потребует «наука», и человеку «роль» подопытного насекомого. И теперь еще, не в последнюю очередь благодаря и Френсису Бэкону, «эталонными» чертами которого являются единственно – слепая преданность «научной» идее, аморальная холодность чувств и жестокосердие экспериментатора.

Как и, вероятно, подобные темные корни имеет подоплека деяний немецкого философа Штирнера, столь же ужасающе провозгласившего в XIX веке – веке, предуготовлявшем коренной перелом и предстоящие затем общемировые потрясения века XX с его фашизмом, нацизмом и национал-шовинизмом, с беспощадным покорением одних государств и народов другими – верховенством и якобы прогрессивным движителем всего человеческий эгоизм. Представляя в своих, новомодных в ту пору, философских трудах себялюбие людей и заботу человека, прежде всего, о себе самом, как прогрессивную необходимость и должную норму. Идеями-лозунгами «все ради себя», «я так хочу» и «главное – я», завуалировано-губительно призывая – перешагивая через мораль, порядочность и человечность – отбросить вслед нравственные нормы, общественные положения и юридические законы.

При этом, лишь в редчайших, если даже не в исключительных случаях для носителей светлых или темных миссий, между физическим разумом человека и его душой – как средоточием высших способностей: духовного зрения, духовного слуха, глубинной памяти – устанавливается и обратная, ясно осознаваемая и воспринимаемая самим миссионером, связь. Являя в таком случае уже не робкие, зачастую искаженные и ложнопреломленные прозрения и догадки о потусторонних реалиях, или о предстоящих и текущих временах, в том числе и догадки о собственной цели-миссии, а являя для крайне редкого числа миссионеров, к примеру, колоссальный прорыв сознания Гаутамы Будды, с явственно-ощутимым восприятием потустороннего, воспоминанием прежних своих воплощений, и не косвенного, а прямого уяснения совокупности зримых и незримых форм бытия, как и уяснение своего собственного участия в разворачивающихся перспективах. С масштабным созерцанием Буддой запредельных пространств, узревшего «лицом к лицу эту Вселенную, нижний мир со всеми его духами и Высший мир Мары, Брахмы, и всех творений» (Тевиджа-сутта).

Или как в случае с Моисеем, что также (как, по-видимому, и Будда) «явно, а не в гаданиях (видел) образ Господа» (Чис. 12:6), явственно и масштабно воспринимая потустороннее: «Слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то Я (Бог) открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но (совсем) не так с… Моисеем. Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит» (Чис. 12:5-8).

Когда происходит чрезвычайно редкое явление в человеческой истории: уже не слабое и преломленное приоткрытие, а полновесное открытие в миссионере глубинных каналов, напрямую связующих физическое сознание человека с много более масштабным сознанием душевным, только и имеющим полновесную связь с иноматериальными мирами. Делая миссионера в определенных случаях даже духовидцем и созерцателем потусторонних миров. Превращая тем самым носителя миссии во многом уже в почти несокрушимого борца, не только прозревающего в разворачивающиеся устремленности потусторонних сил, но и глубоко осознающего собственную цель и собственный путь среди людей.

Так же как и понимание ужасающей сущности Сталина, его тиранической гениальности и поражающе-мрачного величия, очевидно, таится частью опять же в развитости его двусторонней связи «душа – физический разум». По-видимому, за череду нескольких рождений, при неимоверной помощи самых первых сил мрака, столь же уникально обретшего специфические и крайне редкостные способности масштабного созерцания потустороннего бытия (но, вероятно, большей частью темного и глубинного). Являя в результате, к примеру, с одной стороны – беспощадное насаждение «царем террора» воинственного атеизма, а с другой – со знанием истинных, запредельных реалий, открывшего потрясенной дочери (свидетельствовавшей об этом в своих воспоминаниях) ошеломительной правды об Иисусе Христе, как о действительно существовавшей Личности.

Следует отметить при этом, что принимая точку зрения о способности Сталина к духовидению, о его способности к духовно-зрительному восприятию потусторонних миров, и тем самым, прозревавшего в ту пору в устремленность и темных и Светлых сил, следует, вероятно, опровергнуть нередко приписываемую ему панику и растерянность в первые дни войны – после вероломного вторжения армий другого носителя темной миссии и его «со-напарника» – Гитлера (если можно так выразится в отношении двух главных демонических человеко-орудий XX столетия).

Когда и тот и другой, в купе с множеством иных темных миссионеров, очевидно, длительно, если не веками подготавливались к осуществлению, помимо прочих и одной общей, главной задачи того времени: для усложнения предстоящего в XXI столетии объединения человечества, используя привлекательные для народов доктрины, направить в XX веке как можно большее их число, если не по одному, так по другому, выгодному демоническим силам, темному пути.

И именно в силу своей продемонической масштабной миссии, в силу своего темного духовидения, Сталин в начале Отечественной войны, скорее всего, не только не был напуган или подавлен, но и, вероятно, даже крайне обрадован долгожданным вторжением гитлеровских войск. Поскольку, по-видимому, был посвящен в глобальные демонические замыслы, вследствие чего только и действуя исключительно в русле их ожиданий. И именно этим, надо полагать, и был рожден, хотя зачастую и противоречивший здравому смыслу и государственной логике, самый тесный довоенный союз двух вождей-соперников, всячески поддерживавших и укреплявших при этом друг друга советско-германским сотрудничеством, совместно направляя мировую политику в «нужное» демонической стороне русло.

Чего стоят, к примеру: подготовка во второй половине 1930-х годов немецких военных летчиков в СССР, взаимный обмен в те же годы военспецами и инженерами, совместный раздел сфер влияния и территориальных интересов, а затем и схожие оккупации соседних стран с 1938 по 1940 годы, исключение из Лиги наций за эти самые агрессии вслед за Германией, Италией и Японией и самого СССР, «неверие» Сталина данным разведки о концентрации гитлеровских войск на наших границах или советские железнодорожные эшелоны с грузами в Германию до самого последнего мирного часа 22 июня 1941 года.

Да и говоря о Гитлере, разве следует полагать словно бы об утрате фюрером «здравого рассудка» при развязывании им второй мировой войны, а затем и при агрессии Германии на Советский Союз? Конечно же, нет. Поскольку все в тот период времени, и даже много ранее, и со стороны демонических сил и со стороны их темных посланников (подобно Сталину и Гитлеру, и теперь, и в прошлом, и в будущем, для достижения намеченного результата, нередко выступающих в нашем мире словно бы по разные стороны баррикад), было нацелено на достижение единой глобальной темной цели. Но именно отсюда «довоенная» поддержка Сталиным «молодого» гитлеровского режима. Отсюда же поддержка и Гитлером режима Муссолини при бойкоте Италии Лигой наций за развязывание ею войны в Африке в середине 1930-х (как, вероятно, «пробный камешек» в череде предстоящих больших и малых войн той поры). Отсюда же поддержка тем же Гитлером не только фашистских режимов в Италии, а и в Португалии и в Испании. Отсюда же самое тесное сотрудничество нацистской Германии и с фашистской Италии и с милитаристской Японией. (Опять же, вовсе не случайно проявившей свой «завоевательный дух» именно тогда же, но на другом конце Света.) Отсюда же все их «мирные» договора с СССР о ненападении и «плодотворном» сотрудничестве.

Что же касается Сталина, так какая уж тут паника или растерянность «отца народов» в начале Великой отечественной войны? Ведь именно ее начало, как следующая фаза второй мировой войны (после покорения или ослабления всех ведущих европейских государств – на Западе, как и «расчистки» руками милитаристской Японии всего азиатского пространства – на Востоке), и должна была открыть путь и Сталину, и стоящим за ним демоническим силам, для осуществления всех тех замыслов, ради которых и была воплощена еще в XIX веке, вместе со Сталиным и Гитлером, целая когорта крупных носителей темных миссий от Огюста Конта и Маркса до Ленина и Мао Цзэдуна, не считая всякого рода «троцких», «геббельсов», «муссолини», «берий», «фрейдов», «ницше», «тимирязевых» и т.п. Что только общими усилиями и придали всем бедам и трагедиям XX столетия всемирный масштаб и античеловечный характер. Совокупно реализовав многовековые потусторонние демонические предуготовления, задолго прежде предупреждающе предреченные великими прозорливцами и духовидцами разных эпох и народов. (20)

(20) К слову сказать, рассуждая уже не с позиции метаистории и метаисторических методов, не с позиции понимания о соответствующей подготовке такого рода носителя великой темной миссии как Сталин, а лишь с позиции истории и наличия соответствующих исторических фактов, то в подтверждение вывода об отсутствии паники и растерянности Сталина в начале Великой отечественной войны, можно привести слова маршала Жукова, из его мемуаров «Воспоминания и размышления», буквально с первых часов, много времени проведшего со Сталиным в самом начале войны: «Говорят, что в первую неделю войны И. В. Сталин якобы так растерялся, что не мог даже выступить по радио с речью и поручил свое выступление В. М. Молотову. Это суждение не соответствует действительности. Конечно, в первые часы И. В. Сталин был растерян. Но вскоре он вошел в норму и работал с большой энергией, правда, проявляя излишнюю нервозность, нередко выводившую нас из рабочего состояния».

Стоит добавить при этом, что даже если бы Сталин и не был бы духовидцем и созерцателем потусторонних панорам, то это фактически ровным счетом ничего не поменяло бы в его поведении в первые дни Великой отечественной войны. Поскольку, тот темный миссионер, чьей миссией является, помимо всего прочего, насаждение и распространение масштабных, многомиллионных человеческих страданий, надо полагать:

– Во-первых, будучи «оберегаем» темными силами от «упадка духа» или угрызений совести (т.е. оберегаем от соответствующего влияния собственного духа и Светлых сил), подготавливается к такого рода миссии соответствующим образом. Имея в себе «силы» и возможности не считаться со страданием и кровопролитием огромных множеств, а иные из темных миссионеров (подобно Тимуру, Гитлеру или Наполеону, чьей темной миссией и главной целью, по-видимому, и было развязывание кровопролитных войн) даже жаждут эти самые масштабные кровопролития и страдания масс.
А что, как не долгожданное осуществление части миссии, есть начало мировой войны, а затем и войны отечественной, обещавшей новые покоренные народы, новые глобальные страдания и почти всемирную, почти никем не ограниченную власть, для такого рода миссионера, как сеятель общечеловеческих страданий и планетарный покоритель народов Сталин?;

– Во-вторых, такого рода миссионер всегда оберегаем и наставляем незримым присутствием могучих демонических сил, внутренне ощущая их укрепляющее присутствие рядом. Как это и было, к примеру, с Гитлером, в его свидетельствах о «видении» им рядом некоего могучего, исполинского «человека». Или с тем же Наполеоном, что вследствие подобной потусторонней защиты, даже поражал и удивлял современников своим крайним самообладанием и хладнокровием. Не только ощущая, тем самым, свою неуязвимость и недостижимость для ядер и пуль противников или бомб и кинжалов заговорщиков, но и даже позволяя себе на поле боя, пренебрегая элементарным чувством самосохранения, и вовсе словно бы пренебрегать жизнью. Являя такого рода действиями не столько поразительную храбрость, сколько сугубо «прагматичный подход»: с одной стороны, давая еще один повод для собственного обожествления в глазах подданных, а с другой стороны, примером для своих и чужих солдат «сверхчеловеческого» самообладания и героизма, вдохновляя и укрепляя воинский дух – в одних, и деморализуя и подавляя – в других.

Здесь можно было бы привести не один пример поразительной храбрости или хладнокровия полководцев и завоевателей (даже не являвшихся носителями темных миссий), но от соответствующего поведения которых зависело осуществление многих планов, стоявших за ними демонических сил, всячески их для этого укреплявших и вдохновлявших. А потому, что кроме презрения заслуживает, к примеру, полководческий «гений», личное мужество или смелость маршала Жукова (запомнившегося множеству современников беспощадным военачальником, чуждым жалости и состраданию к простому солдату)? (21)

(21) Показательны, к примеру, слова о Жукове маршала Малиновского на октябрьском пленуме ЦК КПСС 1957 года: «Жуков опасный и даже страшный человек… Он самовластный, деспотичный, безжалостный человек…»

Большей частью и достигшего всех своих «успехов» благодаря участию в его судьбе незримых темных опекунов, демонических защитников и потусторонних вдохновителей. Сначала, делая ставку на природное жестокосердие Жукова, на его стратегический ум и пылающее честолюбие, как марионетку, и еще прежде войны, водрузивших полководца во главе армий, а затем, не считаясь ни с жертвами, ни со страданиями человеческих множеств, швырявших его руками и руками, под стать ему, воинственных вождей, словно пушечное мясо, миллионы и миллионы в жернова войны.

Следует сказать при этом, что Сталин, по-видимому, только потому и не проявлял подобную «смелость», всячески окружая себя многочисленной охраной, что в отличие от Наполеона или Жукова, не только был вдохновляем и укрепляем из вне, но и, будучи темным духовидцем, «воочию» видел потустороннюю титаническую борьбу вокруг себя не столько исполинских Провиденциальных сил (в силу своих светлых принципов никоим образом не покушавшихся на его жизнь) с силами демоническими, сколько исполинских темных сил между собой: и тогда, когда с началом 1920-х годов и Ленин (отыграв уже роль сталинского предтечи и предуготовителя) и его соратники, сначала были отодвинуты на «второй план», а затем началась потусторонняя борьба за низложение политического курса «ленинцев» (завершившись их отстранением, победой демонических сил стоявших за Сталиным, выстраиванием авторитарно-деспотического государства и политическими репрессиями в 1930-е), и тогда, когда могучие темные существа, способствуя развязыванию второй мировой войны, повели циклопическую борьбу уже за мировую победу собственных, ведомых ими, империй и политических систем над империями и системами другими.



5. О необходимости оценки носителя миссии не по масштабу личности, а по этическому результату деяний.
Что особенно важно в отношении носителя миссии (в прочем, как и всякого человека вообще), так это то, что какой бы величиной не воспринималась нами личность того или иного исторического лица, «возвысившегося» в глазах всего ли человечества или только малой его части, но, безусловно, мерилом ее значения для людей должны быть все же не воспринимаемые нами степени таланта, гениальности или великости и внутреннего исполинства личности, а прежде всего оставленные современникам и потомкам плоды его жизни, ее этическое содержание и нравственный результат. Ведь ни в прежние времена, ни теперь не возможно разобраться в том «кто есть кто», ставя исключительно великость человека, его талант или масштаб его деяний выше этической оценки совершенного или совершаемого им.

А потому, если, скажем, Шекспир и Бах, Андерсен и Диккенс, Сервантес или Франциск Ассизский и спустя столетия так же волнуют, подвигая к высокому, сердца множеств людей, то это, несомненно, одно. И память народов о них и справедлива и необходима. Но совершенно противоположное должно быть, к примеру, в отношении Наполеона, с чьим появлением вся Европа наполнилась многолетними, неисчислимыми страданиями и бедствиями ни в чем не повинных людей. А о каком таком поклонении потомков памяти и личности Фрейда, Ницше или Ленина может идти речь? Да, они, как, в прочем, и Маркс, и Тимур, и Чингисхан, являются одними из наиболее охотно «возносимых» людьми личностей в истории человечества, но если осознать, что и сейчас, – и в цитадели мрака и в нашем мире – но теперь уже под другими масками и другими личинами, бьются некоторые из этих демонических марионеток против устремлений сил Света и всего человеческого сообщества в самых первых демонических рядах, то тогда и с должной оценкой их личностей все становится на свои места.

Тогда и вопрос о преклонении перед их великостью и их почитанием, принесших в человечество столько лжи и горя, столько страданий и бедствий (и еще могущих принести), не может решиться иначе, как в сторону презрительного и полного низложения их мрачной великости лишь до уровня омерзительных масок чудовищных человеко-орудий демонической стороны. Подлежащих безвозвратному и окончательному осуждению их злодеяний и презрению их темных личностей.
Поскольку в основе оценки того или иного носителя миссии, как и оценки, к примеру, того или иного инореального существа, должно находиться именно этическое содержание и нравственный результат его деяний и устремлений, а вовсе не масштаб его личности или одаренности, не масштаб его деяний или внутреннего исполинства. Как, к примеру, и по сию пору ошибочно делается это большинством из нас в отношении значительных фигур в истории человечества, нелепо забывая о числе их жертв и о принесенных ими масштабах страданий. Или как делали это в стародавние времена уже в отношении могучих потусторонних существ древние племена, поклонявшиеся в том числе и злым богам–демонам, слепо восхваляя их могущество и возможности, и как итог – покорно следуя по пути (внушаемых ими) человеческих жертвоприношений и оккультных мучительств своих жертв. Или как сделал это, к примеру, в своем творчестве композитор Скрябин, преломлено ощутивший особую мощь и исполинство некоторых демонических существ, в слепом восторге отобразив это свое перевернутое восхищение в ряде музыкальных произведений.

Но именно такой подход должен касаться носителей миссий, как личностей нацеленных всегда на единственное для людей: или на благотворное и созидающее или на тлетворное и разрушающее. Что в результате, при приоритетности в оценке значимости человека-посланника не степени великости или таланта, не масштаба личности или одаренности, а этического содержания его деяний и нравственного результата плодов жизни, позволяет, расставив все на свои места, дать и должную оценку, как самой личности носителя миссии, так и его трудам и их последствиям.

Будь-то появившемуся, к примеру, в XII веке, тому из зловеликих, что, потусторонне ведомый и поддерживаемый исполинскими демоническими существами, посеял неисчислимые страдания и беды, насилие и боль. Оставшись в памяти потомков великим, но зловещим Чингисханом, покорившим в несколько раз большую территорию чем, скажем, Александр Македонский, став основоположником крупнейшей в истории человечества империи завоевателей. В ту самую пору, когда его современники, ставившие великость и масштаб личности человека выше нравственности его деяний, слепо движимые в результате его темной волей и темными призывами, даже и не осознавали, что вовсе и не может быть сторонником сил Света тот, кто разлив от Тихого океана на востоке и до Дуная на западе, безбрежное море горестных страданий, разрушал и жег в степях и средь гор, в Китае и на Кавказе, в Средней Азии и в Европе.

Тоже, если не в первую очередь, касается и Сталина, беспросветно-губительно превратившего граждан своей страны в миллионы послушных и крохотных гаек и винтиков, а саму страну – в беспощадную, тираническую государственную машину, безжалостно перемалывая, ненавистнически удушавшую всякое инакомыслие, внеидеологическое и внепартийное свободолюбие и сострадание. С одной стороны, доведя тем самым советское государство и его коммунистических союзников до высокомерно-враждебного противопоставления себя всему остальному миру. А с другой стороны, низведя творческую энергию советских народов до глобального обустройства и искаженного возвеличивания псевдоценностей и ложных идеалов. Замахнувшись в конечном итоге на мировое господство и мировое порабощение всего человечества. Долгие десятилетия являя тем самым для огромных человеческих множеств непрекращающуюся череду трагических испытаний, несчетных страданий и неисчислимых бед. Задолго прежде подготовившись к роли преступника против человечности, к роли, как писал Блок еще в 1903 году, «народного смирителя» и «гонителя людей»:

«…Дремлют гражданские власти:
Слышно, что кто-то идет.
– Кто ж он, народный смиритель?
– Темен, и зол, и свиреп:
Инок у входа в обитель
Видел его – и ослеп.
Он к неизведанным безднам
Гонит людей, как стада…
Посохом гонит железным…
– Боже! Бежим от Суда!»

Или как пример прямо противоположный, когда уже в другом времени иное окружение и иные условия, опять же явившись результатом борьбы двух противостоящих сил, способствовали проявлению среди людей иного носителя миссии – Жанны Дарк. Что, в столь юные восемнадцать лет, в эпоху XV столетия, когда женщина фактически даже и не считалась «полноценным» человеком, жертвуя собой ради других, сумела силой своего исполински светлого духа, созидательно изменить и ход истории. Которая только и смогла, поднимая с колен отчаявшихся и укрепляя надеявшихся, столь же созидательно повести за собой великое множество многих и многих. В ту самую пору, когда французской государственности (и как итог – самобытности французского народа) грозила реальная и инореальная опасность полного прекращения существования.

При этом в отношении носителей светлых миссий, следует учесть и то, что, вследствие очерняющего вмешательства демонических сил, происходит нередкое снижение и искривление воплощаемого светлым миссионером. В этом случае заслуживает светлый миссионер не негативное отношение к себе и к своей памяти (как в случае с темным миссионером), а отношение к себе как к светлой личности, в силу тех или иных обстоятельств, трагически ставшей на нисходящий путь.

Заслуживая при этом, не смотря на начальные благие цели и методы их достижения, должную оценку плодов своей деятельности, исходя из единственного (как и в случае с темными миссионерами) – этической оценки трудов, их последствий и их результатов. Поскольку, в случае движения светлого миссионера по темному пути, он, как это и не горестно, нередко оказывается (хотя и не желая этого) подобно темному миссионеру, таким же проводником и осуществителем демонических замыслов.

В то самое время, когда попадая в перекрестье прицелов могучих темных сил, носитель светлой миссии, испытывая на себе целенаправленное и непрестанное, а зачастую и вовсе опрокидывающе-титаническое демоническое давление (вряд ли испытываемое в подобных масштабах «простым» человеком), трагически и ошибочно оказывается во власти темных устремлений. Привнося тем самым в своих трудах нисходящее влияние на окружающих, а порою и вовсе – слепо пойдя на поводу у темной стороны, представая активным проводником и поборником демонических методов и искаженных целей. Оказывая соответствующее воздействие, как на ход своей эпохи, а порою и на события последующих времен, так и на живущих при этом людей.

Как это, к несчастью, и было, к примеру, с Петром I, высшей задачей которого, по-видимому, было следующее: вывести Россию, как равную среди равных, на новое, всемирное поле для дальнейшего развития и дальнейшего становления. Когда для России, прежде за счет национальной замкнутости и самоизоляции, долгое время проходившей этап формирования глубинной, самобытной и неповторимой индивидуальности своих народов, после окончания формирования тех самых самобытных особенностей российских народов, что отлились к тому времени в особое тонкое душевное чувствование и развитость мироощущений, настал, наконец, в XVIII веке новый, очередной, второй этап – выхода на общемировой простор и приобщения к прогрессивным достижениям – техническим, демократическим, экономическим, политическим, социальным – самой передовой в то время Западной цивилизации. Что только и могло обеспечить России в грядущем уже скором будущем возможность для предуготовления ее к очередному, третьему этапу: предстоящей в XXI веке всемирной миссии – через глобальное вдохновление Провиденциальными силами, через полновесное и чуткое улавливание излияний Светлых сил – роль всемирного локомотива объединения человечества на высочайших принципах и идеалах (по-видимому, со своим столь же масштабным и исполинским «Петром I», хотя еще и не ведомого российскому обществу, но уже пребывающего среди нас, преследующего при этом не только иные чем Петр I, цели, но и способного, в столь же непростые времена 2010-х годов, действовать иными, исключительно светлыми методами).

При этом царь Петр, оказавшись под темным циклопическим воздействием, и как итог – не считаясь ни с методами, ни с жертвами своих подданных, чаще всего руководствуясь лозунгом «цель оправдывает средства», во многом производил подмену светлых понятий и методов совершенно противоположными. Оставшись в памяти и современников и потомков крайне противоречивой, хотя и масштабною, бесспорно великою фигурой. Не только выведя при этом Россию – в соответствии со своею светлой миссией – на общемировой простор становления и дальнейшего развития, но и как совершенно иное – «через колено» переломав и искалеча судьбы множеств своих современников, оставив при этом искаженный пример «должного правления» своим потомкам. Все свое царствование прометавшись между великодушием и деспотизмом, между привнесением нововведений исключительно собственным примером – с одной стороны, а с другой – жесточайшим, беспрекословным насаждением этого самого нового уклада жизни. Прометавшись от собственных горячих молитв к Богу до жесточайших гонений на Церковь, от спасения ценою собственной жизни жизней простых людей до губительства тысяч и десятков тысяч ради достижения сиюминутной цели и спорных результатов.

Но, как и с Петром I, для всякого человека, в том числе и для носителя миссии, мерилом значения личности, должны быть, безусловно, вовсе не воспринимаемые нами степени таланта, гениальности или великости человека, а, прежде всего, именно оставленные и потомкам, и современникам, результаты и плоды жизни человека, ее нравственный результат и этическое содержание.

Продолжение См. Глава 3, Части 1,2