Александр Зиновьев был общественным думателем эксценричным, вполне уверенным в собственной гениальности. Был и правда весьма не глуп. Логик, позитивист, диалектику понимал как часть законов развития общества, которые диаматчики вольно описывали как законы всеобъемлющие. Создал собственную очень продуманную социологическую теорию, которая, хотя и имеет отрывы от реальности, но несет в себе много интересного. В старости писатель, правда, сильно сдал.
Если кому то нужна макивара для отработки личных общественных идей, то книги и статьи Зиновьева для этого подойдут наилучшим образом. Сражаться против Зиновьева не просто, но и пройти мимо него нельзя. Читать Зиновьева, выискать ценные моменты, спорить с Зиновьевым нужно.
Например, в книге "Сталин" изданной еще в советские годы на Западе, Зиновьев занят частичной реабилитацией сталинизма. Начнем с того, что Зиновьев не отрицает ни одного из преступлений той поры...
Отрывки из книги для затравки:
"Трагичность сталинской эпохи состояла в том, что она навеки похоронила надежды на идеологический земной рай, построив этот рай на самом деле. Она обнажила подлинную страшную сущность многовековой мечты человечества".
...
"...сталинизм представляется как обман и насилие, тогда как в основе он был добровольным творчеством многомиллионных масс людей, лишь организуемых в единый поток посредством обмана и насилия."
ВЛАСТЬ НАРОДА
"-- Сталинский период, -- говорит Сталинист, -- был периодом подлинного
народовластия, был вершиной народовластия. Если вы не поймете эту
фундаментальную истину, вы ничего не поймете в этой эпохе. Это было
народовластие в том смысле, что подавляющее большинство руководящих постов
с самого низа до самого верха заняли выходцы из низших слоев населения. Это
-- общеизвестный факт, на который теперь почему-то перестали обращать
внимание. А это -- миллионы людей. И каким бы тяжелым ни было их положение,
они имели ту или иную долю власти. И эта доля власти в тех условиях окупала
любые тяготы жизни. И риск. Власть стоила того, чтобы хотя бы на короткое
время ощутить ее, подержать ее в руках. Вам теперь не понять, каким великим
соблазном для людей была власть над своими собратьями. И сейчас это большой
соблазн. Но сейчас это соблазн, поскольку власть несет улучшение
материальных условий, большую защищенность, уверенность в будущем. Тогда
эти спутники власти были на заднем плане, а то и вообще не имели силу.
Многие, наоборот, теряли бытовые удобства и подвергались большому риску,
вступая в систему власти. Но остановить их уже не могла никакая сила.
Был в этом соблазне власти один элемент, который ослаб в нынешних условиях, но
котррый играл решающую роль тогда. Он становится ясным, если сказать о
другой черте народовластия.
Характерной чертой народовластия является то, что вышедший из народа
руководитель обращается в своей руководящей деятельности непосредственно к
самому народу, игнорируя официальный аппарат, но так, что тот остается в
тени и играет подчиненную роль. Для народ-ных масс этот аппарат
представляется как нечто враждебное им и как помеха их вождю-руководителю.
Отсюда волюнтаристские методы руководства. Потому высший руководитель может
по своему произволу манипулировать чиновниками нижестоящего аппарата
официальной власти, смещать их, арестовывать. Руководитель выглядел
народным вождем, революционным трибуном. Власть над людьми ощущалась
непосредственно, без всяких промежуточных звеньев и маскировок. Власть как
таковая, не связанная ничем. В тот период, когда началась моя руководящая
деятельность, уже шла борьба между такой формой власти (сталинской формой,
народовластием) и официальной властью, представляемой армией чиновников
всех рангов в сотнях и тысячах учреждений всякого рода. Победа второй формы
над первой была концом сталинизма. И я, прибыв в Н, ощутил всю мощь этой
второй формы власти. Но я еще успел захватить и кусочек сталинского типа
власти. Это был период компромисса, ибо без сталинских методов еще нельзя
было делать серьезные дела. Моя Великая Стройка была еще не по силам
нормально (с точки зрения послесталинского руководства) организованной
системе власти. Я еще вел себя как народный вождь. И стоило мне бросить
клич, как в несколько часов все районное офи-циальное начальство было бы
перебито.
Но в этом мире все несет в себе самом свою гибель. Народовластие --
это, помимо всего прочего, есть еще и организация масс населения. Народ
должен быть определенным образом организован, чтобы его вожди могли
руководить им по своей воле. Воля вождя -- ничто без соответствующей
подготовки и организации населения. Не буду тебя мучить объяснениями на этот
счет. Читай мои записки, там все это описано подробно. Я тебе сей-час
расскажу в качестве примера только о двух элементах в организации
народовластия. Первый из них -- это всякого рода активисты, зачинатели,
инициаторы, удар-ники, герои... Масса людей в принципе пассивна. Что-бы
держать ее в напряжении и двигать в нужном направлении, в ней нужно
выделить сравнительно небольшую активную часть. Эту часть следует поощрять,
давать ей какие-то преимущества, передать ей фактическую власть над прочей
пассивной частью населения. И во всех учреждениях образовались
неофициальные группы активи-стов, которые фактически держали под своим
наблюде-нием и контролем всю жизнь коллектива и его членов. Они приобрели
чудовищную силу мафий. Они могли кого угодно "сожрать", включая высших
руководителей учреждений. Руководить учреждением без их поддержки было
практически невозможно. И руководитель невольно становился членом такой
неофициальной правящей мафии, вступая тем самым в конфликт с самим собою как
с народным вождем. Второй из упомянутых мною элементов народовластия --
система разоблачений врагов (обычно -- воображаемых), открытых и тайных
доносов, репрессий. Сейчас много критикуют тайное доносительство в наше
время. Но открытое доносительство и разоблачительство было распространено
еще более, приносило еще больший эффект. Причем эти доносы и разобла-чения
не могли оставаться без последствий -- иначе они утратили бы силу. Эта
система доносительства и разоблачительства была естественной формой
проявления под-линно народной демократии. Это была самодеятельность масс,
поощряемая свыше, поскольку высшая власть была властью народной и стремилась
остаться ею. Эта сис-тема ослабла в теперешнее время, поскольку кончилась
эпоха расцвета народовластия. Ее ослабление означало ослабление
народовластия, ограничение его теперешней законной формой официальной
власти.
Вот вам пример презираемой вами диалектики: взяв власть в свои руки,
народ сам оказался в ловушке своего собственного народовластия, будучи
вынужден передать своим собратьям неограниченную власть над самим собой.
Ощутив на своей шкуре все ужасы своего собственного народовластия, народ
отрекся от него так же добровольно, как и ухватился за него добровольно
ранее... И это послужило основой ослабления и падения сталинизма.
...
ПЕРЕЛОМ
"-- А как вы себе представляете это "преодоление отдельных ошибок
культа личности"? -- говорит он. -- Думаете, собрались партийные
руководители и приняли решение отменить "культ"? Собирались. Решение
принимали. Но это -- результат, а не начало. Это санкционирование того, что
уже произошло. И для пропаганды, конечно. Думаете, прекратились массовые
репрессии, освободили и реабилитировали миллионы "политических"? Было и
такое. Но -- как следствие и как нечто второстепенное. Суть "преодоления
культа" куда глубже, сложнее и важнее. Превращение юноши во взрослого
мужчину есть перерождение всего организма, а не только изменение в голосе и
появление усов. Причем это превращение происходит с первого дня рождения.
Лишь однажды, когда превращение уже произошло, юноша по некоторым
второстепенным признакам замечает, что он мужчина. Диалектика, молодой
человек, -- вещь очень серьезная, а не только предмет насмешек для пошлых
остряков.
Я не теоретик, а практик. Но и я могу тебе назвать кое-что посерьезнее.
Я это испытал на своей шкуре, я с этим столкнулся сам лицом к лицу. Уверен,
будущие теоретики откопают что-нибудь еще серьезнее. Во всяком случае, они
подойдут к делу диалектически, рассмотрят все важные стороны великого
процесса, причем в единстве и взаимодействии. Я коснусь только трех
аспектов процесса: 1) системы власти и управления во всех клеточках,
звеньях, тканях, районах общества; 2) системы хозяйства, экономики,
культуры, в общем -- организации всей жизни страны; 3) человеческого
материала. Наша система власти и управления... Я имею в виду не только
центральную власть, дальше которой ничего уже не видят критики, а всю
систему власти сверху донизу... Эта система с самого рождения ее была
двойственной: с одной стороны, это было народовластие с системой вождей,
личной власти вождей, активистами, волюнтаризмом, призывами, насилием и
прочими атрибутами; а с другой стороны, это была система
партийно-государственной власти с ее бюрократизмом, рутиной,
профессионализмом и прочими ее атрибутами. В сталинский период достиг
высочайшего уровня первый аспект власти. Но и второй развивался и набирал
силу. Шла постоянная борьба их. И даже в сталинские времена второй аспект
часто доминировал, доказывал свою в перспективе главенствующую роль.
Сталинские репрессии в некоторой мере выражали стремление народа помешать
превращению партийно-государственного рутинного и делового аппарата власти в
нового господина общества. Я был одним из последних руководителей
сталинского типа. Главное, с кем мне пришлось бороться, был не народ --
народ был еще послушен, -- а именно второй аспект нашей системы влас-ти и
управления. Меня сковырнули люди из этого аппарата. Правда, они еще
использовали сталинские методы сковыривания, но сделали-то это они. А я уже
был бессилен применить к ним сталинские методы. Я уже не мог приказать
арестовать кого-то. Я уже должен был интриговать в рамках
партийно-государственного аппарата, чтобы убрать тех, кто мне мешал. По
отношению к массам народа я еще был вождь сталинского периода. Но по
отношению к новой системе власти я уже был подчиненный им чиновник,
зависящий в своей деятельности от них. Если бы я ценой невероятных ухищрений
не держался сталинских методов, стройка не была бы завершена. Если бы
новый аппарат власти сумел полностью одолеть сталинизм в это время, была бы
катастрофа. Всему свое время!
Возьмем теперь систему хозяйства и культуры страны. Сталинский тип
власти и управления был хорош в условиях полной разрухи и бедности, когда
все заводы, стройки, учреждения можно было запомнить одному человеку, когда
функции управления и контроля были сравнитель-но примитивны. Развернув
грандиозное строительство и начав великую культурную революцию, сталинизм
тем самым подписал себе смертный приговор: создаваемое им детище не могло
уместиться в его утробе и функционировать по его примитивным правилам. Моя
стройка по степени сложности была уже такой, что лишь самые грубые и
трудоемкие работы осуществлялись сталинскими методами. Главная же часть
дела, связанная с машинами, приборами, технологией, делалась специалистами,
которые фактически уже игнорировали сталинизм и жили в новой эпохе. Конечно,
они еще ощущали сталинизм в той или иной форме. Но они уже успешно отражали
его поползновения. Меня самого не раз высмеивали на всякого рода
совещаниях. Я имел мощную поддержку в коллективе, но, увы, среди самых
низов. Народ чувствовал грядущее разделение общества на классы и
образование новых господ. Нас, представителей сталинского руководства, он
новыми господами не считал. Мы все-таки были с ним в борьбе против новых
господ.
Наконец -- человеческий материал. Тот человеческий материал, на котором
держался сталинизм и который сам держал сталинизм, в значительной мере был
уничтожен, поредел, постарел, утомился, переродился. Конечно, были
пополнения из молодежи. Но это уже было не то. Все равно это были уже
другие люди по психологии, образованию, условиям жизни. На моей стройке
почти весь инженерно-технический состав, мастера, квалифицированные
рабочие, конструктора, учетчики и прочая элита коллек-тива были из новых
поколений. Я чувствовал себя среди них совсем чужим человеком- Мне не о чем
с ними было говорить -- они были люди совсем иной культуры и иной
психологической реакции на происходящее. Я чувствовал себя человеком лишь
среди самых простых рабочих, да среди той полууголовной массы людей, без
которых невозможно было строительство. Интересно, лишь среди них я
чувствовал себя своим человеком, одновременно ощущая свое превосходство над
ними. Хотя масса новых людей была послушна и делала все то, что нужно
(одобряла, клеймила, разоблачала, аплодировала), это все-таки в са-мой
основе была другая масса. И сказалось это, в частности, в том, что был
нанесен сокрушительный удар по роли самодеятельного актива, о котором я уже
говорил. Над активистами стали открыто издеваться. Провалили несколько
начатых ими кампаний и персональных дел. Доносы утратили былую
эффективность. Многих самых заядлых и активных сталинистов стали проваливать
на выборах в комсомольские и партийные бюро.
Я мог бы рассказать тебе и о многом другом, что происходило в толще
нашей жизни и что означало конец сталинизма, что подготовило открытое и
официальное признание этого конца. Но думаю, что и того, что я уже наговорил
тебе, достаточно для размышлений.
Да и бытовая жизнь руководителя сталинского времени была не сахар.
Работа до изнеможения. Бессонные ночи. Постоянное ожидание быть снятым с
поста и, как правило, арестованным. Бесконечные заседания. Поездки. Порывы.
Штурмы. В общем, как на фронте, причем в самых плохих условиях. Некогда было
почитать книгу, сходить в театр, посмотреть выставку. Я женился. Появи-лись
дети. Но я почти не бывал в семье. Вознаграждение за это по нынешним
масштабам совершенно ничтожное. Конечно, были и пьянки, и женщины, и дачи, и
квартиры, и машины. Но -- как неизбежный спутник способа руководства и его
необходимое условие.
Конечно, были среди нас такие, кто умел использовать
положение и наслаждаться жизнью. Но большинство жило как командиры в
фронтовых условиях. Мы приносили в жертву миллионы людей, это верно. Но мы
сами были лишь слепым механизмом грандиозного исторического
жертвоприношения. И сами же были жертвами. Наградой нам было ощущение
причастности к Великой Революции.
Сравни теперь положение нынешних руководителей с нашим. И материальные
условия не сравнишь с нашими. Мы были просто нищими в сравнении с ними. И
условия работы не те -- их условия суть курорт в сравнении с нашими. И
гарантии не те -- они в полной безопасности, а мы висели на волоске. Вот,
молодой человек, главная причина, почему сталинизм никогда не вернется.
Поражение сталинизма означает, что новые господа общества наконец-то взяли
власть в свои руки открыто, обезопасили себя и устроились комфортабельно. С
ликвидацией сталинизма Великая Революция кончалась. Началась вековая скука
и серость.
Массовые репрессии прекратились. Концлагеря потеряли свое былое
значение. В сталинских концлагерях, между прочим, был один смысл помимо
всего прочего. Это был земной ад, в сравнении с которым все ужасы
нормаль-ной жизни выглядели как земной рай. Тем самым каждый, находящийся на
свободе, имел что терять. А коммунизм не может долго существовать без страха
потери. Сейчас в мас-сах людей страх возможной потери ослаб. И если в той
или иной форме не будет восстановлен земной ад, т.е. страх потери для всех,
коммунизм разрыхлится изнутри и погибнет." |
Сайт
Альбом
Помощь
Поиск
Пользователи
Группы
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
Вход
