Клуб друзей и читателей Розы мира (2007-2011)

Рауха · Добавлено: Вт Ноя 18, 2008 12:37 am

Собор Василия Блаженного сойдёт? (первое, что в голову влетело).

Иван · Добавлено: Вт Ноя 18, 2008 12:47 am

Позволю не согласится.
"Розу мира" явил не поэт, а мист.
Андреев никогда не был поэтом. Он просто рифмовал философские идеи и духовное прозрение.

По поводу тоталитаризма и искусства.

Великий польский кинорежиссер Анжей Вайда написал в предисловии к своей книге примерно следующее "В годы тоталитарного режима в Польше было снято много киношедевров, а сейчас, в период свободы и демократии, в год снимают только один-два хороших фильма".

Невиданный расцвет русского театра при царизме (цензура была мама не горюй, в столицах частные театры разрешили в конце XX- начале XX векf), советской власти (те же ... только красные), расцвет поэзии, музыки, литературы, кино и всего, всего, всего.

И вот уже двадцать лет прошло - ничегошеньки нет... Мы доживаем старое...

А что появилось? Вырыпаевщина и бояковщина, comedy club & teatr.doc, ТНТ и СТС, антрепризы и NET (новый европейский театр).

Мне кажется, что это тема даже отдельного раздела, в котором я готов активно сотрудничать, чтобы раскусить с помощью МЕТАинструментария этот парадокс: расцвет искусства при тирании, смерть искусства на свободе.

Gorthaurhs Fokermass · Добавлено: Вт Ноя 18, 2008 1:21 am

думаю не стоит - поэт не поэт, мист не мист Wink

Рауха · Добавлено: Вт Ноя 18, 2008 3:53 am

С зеркальной категоричностью.
Д.А. был очень даже неплохим поэтом. Пока мист в нём полнейший верх не брал. В таких случаях его поэзия становилась тягомотной и назидательно-плоской.

Акинари · Гость

Позволю себе привести фрагмент статьи Г.С.Померанца "Сквозь внешнюю тьму к внутреннему свету", касающийся Даниила Андреева. Мне кажется, очень созвучно по сути тому, о чём говорится в обсуждаемой статье, хотя и совсем в другом ключе.

* * *

Классическое искусство только догадывается о внутреннейшей глубине, где свет прорывается сквозь непроницаемую тьму. И ужасное, и прорыв сквозь ужасное - только проблески в царстве красоты. Но были в России два нарушителя: Достоевский и Даниил Андреев. Оба они прошли через мертвый дом, через земной ад, выстрадали свое знание света сквозь мрак и знали, как свет борется с мраком и побеждает мрак, каким бы ни был этот мрак...

Каким бы ни был этот мрак — все равно: космической бездной, ужасавшей Паскаля, а за ним Тютчева, Толстого, затронувшей Достоевского; или мраком бесконечного страдания невинных, потрясавшим еще Иова и многих, многих после него — и в древности, и в Средние века, и в романах Достоевского...

У каждой большой души своя память ужаса. О том, какие ужасы рисовал Достоевский, достаточно много было сказано. Поэтому поговорим о Данииле Андрееве. Я перечитал почти все, что он оставил, еще в самиздате, и вот что мне бросилось в глаза: в раннем творчестве Андреева очень мало следов мрака. Прозрение в брянских лесах, на Неруссе в 1931 г. - какой-то сноп света. И в «Песне о Монсальвате» Андрееву просто не удалось обрисовать демона Клингзора, захватившего в плен Бургундского короля. Поэма оборвалась сценой погружения королевы Агнесы в созерцание заката, почти слияния с закатом. Это какой-то гимн человеческой душевной красоты и красоты природы, сливающихся в одно целое. Муза раннего Андреева - муза света.

Откуда же взялись чудовища, которыми полны поздние поэмы? Их нашептали тюремные стены. Я прочел в книге Успенского «Tertium organum», что камень из стен тюрьмы несет в себе совершенно другую информацию, чем камень из стен церкви. Я знаю два случая, подтверждающих это правило. Даниил Андреев, со своим тончайшим чувством незримых ходов жизни, десять лет впитывал излучения душ, ставших жертвами сталинских застенков, полных памятью мук и образами своих мучителей. Их голоса звали Андреева так же, как Солженицына и Шаламова, но из большей глубины. Андреев впитывал в себя «метаисторию» демонических сил, для которых Сталин был только очередным «человекоорудием».

В трактате «Роза мира» описывается, как складывалась мифология Даниила Андреева. Первая ступень — «метаисторическое озарение». Оно мгновенно проносилось, как туманное облако, поражало ужасом и светом и исчезало. Затем Андреев пытался доглядеть то, что промелькнуло в его мозгу. Это он называл «метаисторическим созерцанием». Одну ночь за другой он вспоминал то, что промелькнуло, — и дорисовывал его. Память поэта — творческая сила, она не фиксирует, как фотопленка, а преображает, создает. Образы демонов — поэтическая правда, символ метаисторической реальности. Это образы чудовищной, гиперболической власти, терзающей свои жертвы. В XX в. эта злая воля бушевала не только в России. Но вихрь, захвативший Россию, был одним из самых чудовищных. И он дал Андрееву образы его уицраоров, игв, Велгу, всю прочую нечисть.

Третьей ступенью метаисторического познания было «метаисторическое мышление». Оно создало «Розу мира» как систему, сшитую, как и все системы, белыми нитками.

Лучшее в творчестве Андреева - отдельные картины, с начала до конца увиденные глазом художника. Это некоторые поэмы; из раннего — «Песня о Монсальвате», пусть неоконченная и неотделанная; из тюремного творчества — «Ленинградский апокалипсис», «Симфония городского дня», «Изнанка мира». После выхода из тюрьмы и из Института Сербского (куда его на время поместили) у Андреева осталось менее двух лет, чтобы частью записать, частью отредактировать много сот страниц стихов и прозы. Не все одинаково удалось. Но слабые стихи можно просто отложить в сторону, а трактат «Роза мира» нельзя резать на куски. Приходится читать подряд; хотя в одну книгу вместились три темы, строго говоря, мало связанные друг с другом. Это прежде всего тема Розы мира — идея всемирной федерации, сперва изложенная языком публициста, а затем как бы освященная мистической Розой, каждый лепесток которой — одна из великих религий. Вторая связка — «метаистория» России. Отдельные страницы ее потрясают. Больше всего мне дали фрагменты о нарастании смуты после смерти Ивана Грозного и о психологии раскола. Захватывает раздел о «вестничестве» в русской литературе XIX века. Андреев нашел особое слово для художественной литературы, ставшей одновременно религиозной философией, пророчеством и проповедью. Я думаю, слово «вестничество» удержится в языке. Но историософия России так разрослась, что отодвинула глобальный замысел Розы мира куда-то на второй план.

Подобное случалось и с русской эмиграцией в Париже. Пространство сжалось для нее до одной страны. Даниил Андреев оказался сильнее, Россия взяла его за горло физически, руками палачей. Но никакие обстоятельства не могли до конца овладеть его вселенским духом. Вторжение новых тем только нарушило пропорции книги.

Особенно пострадала третья связка идей и образов — о размахе душевного роста и падения человека. Точные образы нашлись только в стихотворении «Размах», опять-таки — в эпизодах отечественной истории. При переносе бесконечных возможностей человека во вселенский масштаб творческое воображение слабеет, в ход пошли величины, заимствованные из математической физики, нагромождение многомерных пространств. Искусство в этих пространствах бледнеет, становится аллегорией. Только в одном из первых «миров просветления» возник яркий образ Иуды. Искупив свой грех полутора тысячами лет покаяния, он готовится к великому подвигу, и над островом, где он уединился, стоит зарево его молитв. Я подчеркиваю то, что меня поразило: зарево его молитв.

Некоторые страницы, созданные Андреевым, мучительны. Трудно следить, как демоны возмездия оперируют с душой чекиста. Но слушать рассказы, что происходило в лагерях со слабым человеком, попавшим в руки уголовников, как его унижают, до чего его доводят, — тоже нелегко. И нельзя утешиться тем, что это выдумка. Андреев на свой фантастический лад показывает души мучителей. А сами мучения, сам ужас торжествующего демонизма был реальностью XX века. Одна из самых страшных сцен в «Розе мира» не более фантастична, чем разговор Ивана Карамазова с чертом. Сталин спокойно дремлет в своем кресле, а незримые силы накачивают его эликсиром человеческих мук. Очнувшись, от потрясает и порабощает своих пособников демонической энергией. Будь моя на то воля, я включил бы эту сцену в школьные хрестоматии как прививку против рецидивов культа злейшего гения всех времен и народов.

Когда Паскаль замерзал от холода мирового пространства, русские, едва оправившись от ужаса пред Иваном Грозным, уже замирали в предчувствии петровских казней. Обойти эту тему в книге, написанной узником Владимирской тюрьмы, было невозможно. Он вышел на поединок, и свет, лившийся из глубины его души, прорывался сквозь мерзость времени. Он обнажал реальность, подкрашенную продажными историками, он стремился оградить от мерзости человеческие сердца.

Наследие Андреева так значительно, что возник спор, кому оно принадлежит. Говорят, что он вернулся к православию. Но он и не уходил от него, как от лепестка в своей Розе. Однако благословения церкви на свои стихи и прозу он не просил.

Другие считают, что Андреева вдохновили демоны. Но демоны, насколько я их понимаю, стремятся соблазнить, увлечь. Так могут увлечь демоны Лермонтова, Врубеля. Они красивы, поэтичны. Я знал женщину, которая была влюблена и в Ставрогина. Уицраоры, созданные Андреевым, ничего, кроме отвращения и ужаса, не вызывают. Они гораздо уродливее, чем черти, изображенные на задней стене собора. Демоны вряд ли могли пожелать, чтобы люди увидели их такими гадкими.

Нельзя передать борьбу света с мраком, не изобразив, с чем идет борьба; а там уже люди воспринимают тьму в меру своих сил. Некоторых и Достоевский наполняет мраком, и есть родители, которые просили исключить Достоевского из школьных программ. Педагогика аббата, учившего Онегина всему шутя, еще жива. У меня Достоевский вызывает прилив сил, способных победить мрак. Так же воспринимаю я Андреева. Погружение в бездну — неотъемлемая часть круговорота жизни, и Фетида была права, окунув своего сына в Стикс. Не каждый от этого становится Ахиллесом, но каждый обстрелянный солдат проходил сквозь ужас смерти. Потом, сквозь трепет, раскрываются крылья души.

Все, все, что гибелью грозит
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья,
Бессмертья, может быть, залог...

Этот Гимн чуме сочинил светлый гений русской литературы, Александр Сергеевич Пушкин.

Впрочем, заговорив стихами, надо вспомнить другого поэта, влияние которого на позднего Андреева очевидно:

Расшумелись, разгулялись бесы
По России вдоль и поперек.
Рвет и крутит снежные завесы
Выстуженный северовосток.
..................................................
Что менялось? Знаки и возглавья?
Тот же ураган на всех путях.
В комиссарах дух самодержавья,
Взрывы революции в царях...

В поэме «Изнанка мира» Андреев прямо следует за Волошиным; его демоны собирают в одну бригаду и царей, одержимых своими замыслами, и революционеров, свергавших царей с трона. А бригадиром у них — царь-революционер Петр. Строитель Петербурга строит крепость Друккарг в преисподнем Антипетербурге. Андреев оставляет судьбы государственников открытыми: те, кто в последней битве перейдут на сторону света, будут спасены.

Хочется напомнить еще раз, что большинство текстов позднего Андреева — первые наброски великого замысла. Этот замысел просвечивает с силой, достойной «Божественной комедии». Андреев нашел краски и для ада, и для чистилища, и для прорыва к свету, к любви, движущей звездами. Я хотел бы кончить стихотворением Зинаиды Александровны.

То тучи, то солнце над ширью великой,
И волны бегут к кораблю.
Я знаю - все может земной наш владыка,
Но ведь не его я люблю.
Он может наслать нам любые несчастья,
Развеять надежды, как дым.
Он властен над миром, но он ведь не властен
Над трепетным сердцем моим.
Я только Твоя, мой незыблемый Боже,
Твоя, — мой безмолвный простор.
Я знаю — князь мира, что хочет, то может,
А Ты не вступаешь с ним в спор.
Любовь с сатанинскою силой не спорит
— Безумному не прекословь! —
Но если исчезнет все небо, все море —
Останется целой любовь.
Да, если исчезнут все формы, все вещи,
Сойдет все живое на нет, —
Любовь уцелеет, и Дух затрепещет,
И снова затеплится свет.
И снова раздастся: «Да будет!» И — буду.
И снова расколется мрак.
Откуда я знаю? Не знаю, откуда,
Но только я знаю, что так.
То тучи, то солнце над ширью великой,
И волны бегут к кораблю.
Землею не правит небесный Владыка.
Но только Его я люблю.

Яник · Добавлено: Ср Ноя 19, 2008 5:16 pm

Родя, а чем отличаются "ключи" в приведенной тобой статье и в исходной?
И есть ли в исходной статье дополнительная информация по ср. со статьей Померанца? (Статья, если не путаю, написана 20 лет назад).

Акинари · Гость

У Поярчева акцент на поиск глубинного стержня "РМ" как материала для дальнейшего творчества, андреевский миф рассматривается как попытка самого Андреева придать зримые очертания этому глубинному стержню.
У Померанца акцент на поиск самим Андреевым выхода из царства страданий в Царство Духа, миф рассматривается как иллюстрация поиска.

Вадим · Добавлено: Ср Ноя 19, 2008 6:46 pm

Вот только с этим пунктом, ''их нашептали тюремные стены'' я категорически не соглашусь. Утверждение не то чтобы нелепо, оно просто субьективно и незрело.
Люди, особенно люди материалистичного склада ума и души, готовы искать источник вдохновения у подобных Андрееву людей: в глубинах души, в тюремных стенах, в психоделиках, в алкогольных парах, где угодно короче, но только не вовне.

Искать этот источник вовне вышеперечисленного, это просто само по себе находится за пределами понимания этих людей.
На самом деле, источник, из которого Андреев черпал информацию, находился за пределами тюремных стен. Тюремные стены были лишь необходимым условием, инструментом для наиболее точной и доходчивой инспирации.
Тюремные стены лишь помогали полностью сосредоточится на своей миссии и не отвлекаться на пустяки.
Факт заточения Андреева в изолятор был сам по себе необычен.
Ибо при худшем стечении обстоятельств, его ведь могли попросту сгноить на Колыме или вовсе расстрелять, и тогда мы бы точно никогда бы не увидели РМ.
Заключение Андреева в политизолятор, это огромная заслуга со стороны Сил Света, которая в свою очередь также далась нелегко.

Акинари · Гость

Отнюдь. Просто за ним иное мироощущение, в котором Бесконечность не вне человека, а внутри него. Это восприятие ближе к религиям и философиям Индийского корня, чем авраамического.

В юности выдающийся японский философ Такуан Сохо увлекался амидаизмом. Потом он встретил одного учителя, который сказал ему: "Глупец! За пределами твоего разума не существует Чистой Земли!" crazy (ум зашёл за разум)

ИМХО, развиваемые Померанцем идеи - это фактически мост между православием и индуизмом., т.е. ещё одно из

Вадим · Добавлено: Ср Ноя 19, 2008 7:11 pm

Нет Родион, информация Андревым получена - именно ИЗВНЕ. И не из мёртвой материи, а со стороны реально существующих персонажей. Хотя впрочем, я не отрицаю и собственный мир людей типа Андреев.
Но это лишь некая минимальная база данных, оперируя которой легче воспринимать инспирацию со стороны невидимых друзей.
Именно друзей, то есть живых существ, но никак не мёртвых камней.

SilverCloud · Добавлено: Ср Ноя 19, 2008 7:21 pm

"Неплохим"? Shocked

Андреев был одним из самым ярких поэтов, по "техничности" и новаторству не уступавший Маяковскому. Только "техничность" не столь резко бросается в глаза, поскольку целиком подчинена главному - смыслу.

Ахтырский · Добавлено: Ср Ноя 19, 2008 7:24 pm

Акинари · Гость

Вадим, в соответствующих концепциях Востока нет никакого ВНЕ. Вся Вселенная, которую ты видишь и не видишь, со всеми существами - это часть твоего Духа. А для Померанца Бог открывается как бесконечность сквозь внутреннейшую глубину человеческого духа. Материализмом тут и не пахнет.

Ахтырский · Добавлено: Ср Ноя 19, 2008 7:30 pm

У Маяковского техничность тоже подчинена смыслу. Он "дело делал", "партии служил". И "техничность" Андреева - не факт, что выше "техничности" Маяковского.

У Андреева много шедевров. Но большинство стихов не оставляют ощущения большой именно поэтичности. Иногда кажется - лучше бы прозой... И, кажется, до-тюремные стихи лучше, ИМХО.

Акинари · Гость

Именно. Неразрешимое логикой противоречие, подводящее к выводу, что